В России создается система стратегического сдерживания, против которой даже в отдаленной перспективе не будет приемлемой защиты. Это заставит наших «партнеров» сесть за стол конструктивных переговоров.

Казалось бы, рутинное мероприятие – прошедшее 9 ноября совещание президента с руководством Вооруженных Сил, спецслужб, правоохранительных органов и ОПК – вызвало серьезный резонанс, особенно в западных СМИ. В камеру одного из российских телеканалов, освещавших это заседание, попал лицевой лист слайд-презентации, на котором содержалась в весьма компактном виде идея принципиально новой системы ядерного сдерживания. Ее наименование – «Статус-6» теперь знает весь мир. Сделанные на основании анализа слайда выводы изложены в статье «Утечка под микроскопом». Но более основательное осмысление разработки еще впереди.

Речь идет о системе, бесспорно, неординарной. По идее она никак не должна всплыть в медиапространстве. Невольно возникает предположение о несанкционированном разглашении военной (государственной) тайны.

Разглашение или вброс?

Совсем недавно неоднократные случаи утечки секретной информации от самых высоких должностных лиц в МО и других министерствах и ведомствах России действительно имели место. Но сегодня совершенно иные времена. Считать, что военный руководитель высочайшего ранга по оплошности разгласил такую важную информацию, никак нельзя – за это он наверняка серьезно поплатится как минимум карьерой. Остается версия об умышленном вбросе – «информационной бомбе». Однако и здесь все не так однозначно. Допустимы три варианта.

“Срабатывание боевой части суперторпеды при ее гибели повлечет катастрофические последствия для стран, расположенных рядом с районом взрыва, – Норвегии, Англии, Японии ”

Первый предполагает, что информация о системе «Статус-6» вброшена при условии, что Россия технологически и технически создать такую систему не может. Цель – напугать противника «мыльным пузырем», заставить его пойти на определенные уступки или развернуть работу над ресурсоемкими оборонными программами по тупиковым направлениям. Примерно так поступили американцы, озвучив концепцию СОИ. Второй вариант преднамеренной «засветки» подразумевает, что возможность производства такого оружия у России существует, но в отдаленной перспективе. Цель – та же: переключить внимание противника, склонить к уступкам. При третьем варианте представленная информация вполне правдива и наша страна имеет все необходимое для разработки такой системы в относительно короткие сроки. В этом случае мы даем понять «партнерам», что им пора остановиться и начать с Россией конструктивный диалог.

Для корректного определения произошедшего поищем ответы на три основных вопроса технического характера.

1. Реально ли в принципе создание такого разрушительного оружия и даст ли оно ожидаемый эффект?

2. Осуществим ли проект технически?

3. Есть ли политическая и военно-стратегическая необходимость в его появлении?

Начнем с третьего. Очевидно, что необходимость в принципиально новом оружии возникает в том случае, если имеющимися средствами парировать новые угрозы не представляется возможным. Похоже, сегодня у России такая потребность есть. Наш экономический и оборонный потенциал не в состоянии конкурировать с американским и тем более натовским. Обратим внимание на то, что сегодня в РФ сильны позиции сторонников Запада, в основном в высших звеньях госуправления, в том числе и военно-политического. В ходе массированной информационно-психологической войны одной из ключевых проблем может оказаться гарантированность исполнения приказа на применение стратегических ядерных сил. Многочисленность их личного состава не обеспечивает абсолютную надежность исполнения такого приказа, особенно в условиях вероятного гражданского противостояния в обществе. Разрешить эту проблему следует за счет минимизации привлекаемого к стратегическому ядерному сдерживанию персонала, численность которого останется в пределах, определяемых способностью обеспечить абсолютную (или близкую к этому) гарантию лояльности власти и психологическую готовность использовать систему вне зависимости от ситуации в обществе и личных эмоций.

Другое важнейшее требование – неуязвимость от существующих и перспективных оборонительных систем потенциального противника или высокая устойчивость от его противодействия, а также возможность нанесения неприемлемого ущерба агрессору даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, в том числе и при полном разгроме ВС РФ и уничтожении самого государства.

Соблюдение этих условий обеспечит гарантированное стратегическое сдерживание. Проведенный анализ дает основания заключить, что политическая и военно-стратегическая необходимость в производстве такого оружия существует.

Теперь перейдем к первому вопросу относительно реальности создания оружия такой разрушительной силы. Для ответа на него обратимся к истории. В 1961 году в СССР был взорван ядерный боеприпас без преувеличения апокалиптического калибра – 58 мегатонн тротилового эквивалента. При этом сама бомба оказалась относительно невелика – всего 32 тонны. Столь чудовищный взрыв способен нанести огромные разрушения, но куда серьезнее окажутся последующие процессы – мегацунами (при взрыве под водой в определенных точках Мирового океана) или инициирование супервулканов и вулканической активности в целом. Об этом газета «ВПК» подробно писала в статье «Ядерный спецназ». Применительно к системе «Статус-6» речь идет о более серьезных вещах, чем просто инициирование разрушительных геофизических процессов или мегацунами, а именно о создании зон высокой радиоактивности, исключающей существование практически всех форм жизни. В этом ключе уместно вспомнить и о так называемых кобальтовых бомбах, которые представляют собой термоядерные боеприпасы с оболочкой из кобальта-59. При взрыве неактивный кобальт-59 превращается в относительно короткоживущий (период полураспада – около 5,5 года), но чрезвычайно радиоактивный кобальт-60. По оценкам специалистов, достаточно всего нескольких сотен килограммов такого вещества, чтобы уничтожить все живое на территории целого континента. Сделать кобальтовую оболочку весом несколько тонн для мультимегатонного термоядерного боеприпаса эквивалентом, достаточным для рождения мегацунами, не является проблемой.

Таким образом, появление оружия такой чудовищной разрушительной силы принципиально вероятно.

Остается лишь разобраться, насколько реальна его разработка в России.

А защиты нет

Проанализируем рассекреченный слайд, чтобы посмотреть, могут ли показанные там элементы системы «Статус-6» реализовать заявленные характеристики? Если быть точнее, речь идет лишь об одном компоненте – суперторпеде. Прежде всего следует обратить внимание на ее габариты. Они определяются с достаточной точностью по соотношению торпеды и атомной подводной лодки, под килем которой она изображена. Длина торпеды – чуть меньше трети длины подводной лодки, а ее калибр – примерно пятая или шестая часть диаметра корпуса носителя. Надо заметить, что оба ее потенциальных носителя – «Белгород» и «Хабаровск» – это атомные подводные лодки (АПЛ). Их размеры засекречены, но сопоставимы с известными АПЛ (будем опираться на характеристики наименьших из известных советских/российских).

Судя по конфигурации корпуса, это отнюдь не особо малогабаритные корабли специального назначения, подобные атомному подводному глубоководному аппарату проекта 1851 с ЯЭУ весьма небольшой мощности. Они похожи на полноценные АПЛ. Поэтому за основу сравнения возьмем наименьшую лодку проекта 705. Ее длина – около 80 метров, а наибольший диаметр корпуса – примерно 10 метров. Таким образом, предполагаемая длина суперторпеды – 22–24 метра, калибр – 1,5–2 метра (вполне соответствует пропорциям рисунка и известным торпедам «нормального» размера), боевой вес – 50–70 тонн минимум. Это уже водоизмещение небольшой подводной лодки. Соответственно боевая часть – от 10 до 15 тонн.

Способен такой аппарат достигнуть дальности хода 10 тысяч километров? Да. В нем нет людей, то есть все, что обеспечивает обитаемость личного состава, не нужно. Это резко, в разы сокращает потребное водоизмещение аппарата при сохранении тех же самых тактико-технических характеристик. Нет необходимости в боезапасе, системе перезарядки оружия – торпеда имеет единственную боевую часть. Поэтому ее вполне можно приравнять к нормальной подводной лодке. Дальность плавания таких кораблей сегодня достигает 4000–5000 морских миль, то есть почти 9000 километров, что вполне соответствует заявленным на слайде характеристикам. Энергетическая установка (ЭУ) возможна как обычная, так и ядерная. Обычная ЭУ должна быть только воздухонезависимая, обеспечивающая движение на полную дальность в подводном положении. Правда, при этом скорость хода, вероятнее всего, окажется относительно невелика, в пределах максимально малошумной – 8–12 узлов. Ядерную ЭУ достижимо построить на основе малогабаритного реактора с мощностью несколько мегаватт. Такие в СССР и России производились и сегодня производятся. Отсутствие личного состава сводит к минимуму требования по защите от излучений. Реактор вполне способен запускаться в автоматическом режиме после отделения торпеды от носителя. В этом случае допускается весьма высокая скорость ее хода на всей траектории – до 50 и более узлов.

То есть создание такой торпеды не проблема, причем в ближайшей перспективе. Все необходимые компоненты уже есть и частично производятся в России. Остается уточнить реальность появления соответствующей боеголовки мегауровня.

Как уже отмечалось, сделанная в 1961 году мегабомба имела вес всего 32 тонны. То есть современной российской науке вполне под силу производство кобальтового боеприпаса мощностью 100–150 мегатонн и даже более в пределах 15-тонной боевой части. Кроме того, приведенные оценки опираются на минимальные показатели вероятных размеров суперторпеды. В действительности они могут быть существенно больше. Следовательно, больше будет и боевая часть (до 20–25 тонн). Таким образом, обсуждаемый проект в современной России вполне технически и технологически осуществим, причем в относительно короткие сроки.

Достигнет ли эта торпеда цели в условиях противодействия противника? Констатируем, что оказать ей противодействие в состоянии лишь система зональной противолодочной обороны США. Основой ее эффективности в целом является стратегическая система подводного наблюдения SOSUS, буксируемые гидроакустические станции (БГАС) которой способны выявить ПЛ по инфразвуковым составляющим спектра на удалении в несколько сотен и даже тысяч миль. Однако против рассматриваемых суперторпед она скорее всего окажется бесполезной, поскольку инфразвук в спектре их шумов вряд ли будет. Остаются маневренные противолодочные силы: ПЛ, надводные корабли и самолеты базовой патрульной авиации. Однако сомнительно, что дальность обнаружения ими такой торпеды даже при высоких скоростях ее движения превысит десяток миль. На просторах Атлантики и Тихого океана это практически не оставляет шансов определить появление суперторпед. Теперь что касается противолодочных рубежей. Здесь вероятность заметить данное оружие – от 5–8 до 15 процентов. Однако это все равно существенно не повлияет на эффективность залпа в целом, ведь доход до цели даже 5–8 таких торпед обернется для США фатальным итогом. Возникнут также значительные проблемы поражения высокоскоростных подводных целей. Если суперторпеды пойдут с высокими скоростями, обычными торпедами и ракетоторпедами это нельзя сделать, так как они просто не смогут выйти на цель, а применение противолодочного ядерного оружия (например ракет «Саброк») может оказаться неприемлемым. Кроме того, срабатывание боевой части суперторпеды при ее гибели повлечет за собой катастрофические последствия для стран, расположенных рядом с районом взрыва (вблизи противолодочных рубежей) – Норвегии, Англии, Японии.

Требования к точности вывода суперторпеды к району весьма невысоки. Ошибка даже в несколько морских миль не приведет к заметному снижению эффективности удара.

Таким образом, скорее всего 9 ноября имела место преднамеренная утечка информации, преследующая цель продемонстрировать нашим «партнерам», что в России рождается система стратегического сдерживания, против которой даже в отдаленной перспективе не будет создано приемлемой защиты (просто в силу того, что последствия ее использования носят глобальный катастрофический характер) и тем самым заставить их сесть за стол конструктивных переговоров.

Сколько артиллерийских снарядов надо иметь про запас? На этот вопрос должны отвечать не производственники, а военные. Но не слышно, чтобы они беспокоились. Избаловала их советская «оборонка», в свое время наготовившая столько, чтобы хватило на третью мировую войну.

Советские стратеги, помня 22 июня 1941 года, рассчитывали различные варианты грядущей войны. В том числе и такой, когда особого периода не будет и придется воевать тем, что есть, не дожидаясь перевода промышленности на военные рельсы. На случай позиционной войны все заводы готовились к производству военной продукции. Так называемые вторые отделы следили, чтобы в порядке были техническая документация, неприкосновенные запасы оборудования и материалов. И отношение к этому до самого распада Союза оставалось крайне серьезным.

Фото: РИА НОВОСТИ

Помнится, меня привлекали для проверки готовности даугавпилсского завода «Электроинструмент» к производству в особый период НУРС С-5. Лично главный инженер водил по отделам, цехам и складам, показывая, где и что хранится.

В Тульском научно-исследовательском технологическом институте (ТНИТИ) существовал небольшой отдел, помещавшийся в одной комнате, специалисты которого не вылезали из командировок, связанных с проверкой привлеченных предприятий на предмет готовности к войне. Сегодня от него остался один человек. Не так давно он проехал по бывшим нашим заводам. Только на одном из них сохранили станки для механической обработки корпусов артиллерийских снарядов, не выбросили на улицу, аккуратно сдвинули к стенке цеха, законсервировали, прикрыли пленкой.

А когда, к примеру, директор ТНИТИ пожаловался на собрании акционеров на то, как много средств уходит на амортизацию оборудования, сохраняемого на особый период, присутствовавший представитель Мингосимущества посоветовал: «А вы его объявите морально устаревшим и продайте».

В советское время готовились к любой войне: позиционной, ядерной, гибридной, партизанской. К какой мы готовы сейчас?

В военные действия в Сирии постепенно втягивается все, что есть в наличии. Спешит единственный авианосец «Адмирал Кузнецов», периодически стреляют «Калибрами», доставленными на позиции чуть ли не прямо из заводских цехов, с Волги прилетают Ту-160, коих и всего-то десятка полтора. И это понятно: коль взялись – надо побеждать. А ну как случится конфликт серьезнее сирийского эпизода? Есть у нас кто-нибудь, рассчитывающий все варианты развития событий, или расход боеприпасов берется с потолка?

Дурной пример Индии

Так сколько же нам нужно снарядов? Перед той страшной войной известный боеприпасник В. И. Рдултовский обратился к правительству с письмом «Об обороне страны», в котором утверждал, что только на первый год войны надо запасти 100 миллионов выстрелов 76–107-мм калибра и 60 миллионов более крупных. Вместо 160 миллионов сумели заложить в запас всего 88 миллионов.

Нынче дела со снарядным производством намного хуже: тогда оно было на подъеме, сегодня – в глубоком кризисе. И в обществе, и среди чиновников укоренилось мнение, что советская «оборонка» наделала столько снарядов, что на их век хватит и еще останется. А иные считают, будто снаряды вообще не нужны.

Сроки хранения назначаются разработчиками с большим запасом. В 30-е годы Василий Грабин создавал пушку для стрельбы снарядами, оставшимися от Первой мировой войны. В своих воспоминаниях знаменитый конструктор писал: «В артиллерии длительность хранения боеприпасов была установлена в 25 лет, и даже после этого срока они должны служить безотказно».

Со дня прекращения госзаказа снарядным заводам как раз прошло двадцать пять лет. И что же?

Когда-то в Индии в одночасье спохватились, что бронебойно-подкалиберных снарядов для танков российского производства катастрофически не хватает, что осталось чуть ли не по два комплекта на машину. Какое-то время будто бы даже велись переговоры с Израилем, который, оказывается, занимает сегодня на снарядном рынке позицию выше России. В чем-то не сошлись, и тогда индейцы в 2011 году обратились к нам. В апреле 2014-го Ростех (НИМИ) подписал контракт на поставку 66 тысяч БПК «Манго» и организацию лицензионного производства у покупателя.

Не знаю, как выполняется контракт: станков для индийского производства НИМИ у ТНИТИ не просил. А где еще взять, разве что питерскую технологическую цепочку разобрать и отправить? В любом случае индийские танки на голодном пайке. Представьте себе, как быстро уйдут эти два боекомплекта, случись у Индии война с кем-то из соседей. А у нас положение сложнее, поскольку из военных конфликтов не вылезаем. И любой из них чреват большой войной.

Что «Манго» отдают, неудивительно – «Армата» ориентируется на «Вант». Но это же новое производство, причем больших размеров, нежели требуется покупателю.

При этом еще в 2006 году ведомство Германа Грефа намеревалось продать с молотка государственный пакет акций ТНИТИ, который по долгу службы владеет всеми боеприпасными технологиями.

Равнение на 155 мм

Для «Ванта» ТНИТИ должен обеспечить станками новое производство корпусов 152-мм снарядов. Здесь его ТМ поистине незаменимы. Кто-то возразит: делали же снаряды во время войны на том, что было. Это не совсем так и даже совсем не так. Сталин с толком использовал предвоенный советско-германский договор, который так не нравится современным историкам. В 1940–1941 годах немцы поставили нам 6430 металлорежущих станков, в числе которых были многорезцовые GSAB-2 фирмы «А. Вирт», предназначенные для черновой обработки корпусов снарядов калибром от 100 до 250 миллиметров, четырехшпиндельные специальные полуавтоматы VGDm-1 и VGDm-2 для обработки концов артиллерийских мин (расточка, фрезеровка торца, нарезка резьбы) диаметром 50–80 и 80–100 миллиметров, трехшпиндельные резьбофрезерные станки ADFG-Ш фирмы «Хассе-Вреде», предназначенные для обработки очка и нарезки резьбы в корпусе снаряда, и другие.

Но и до этого из зарубежных стран поставлялись станки, к примеру, за один 1939 год получено 3458. Полагаю, львиная доля из них пошла на производство боеприпасов. И спустя полвека я встречал эти станки в цехах заводов. Гитлер никак не думал, что поставленные станки успеют послужить созданию оружия нашей Победы.

Еще и в этом разница в положении снарядного производства перед той страшной войной и сейчас. Тогда мы купили необходимое оборудование у Германии, находившейся в конфронтации с остальным Западом, ныне же она входит в НАТО и снарядные станки не продаст.

Существует мнение, что уровнем производства боеприпасов определяется состояние промышленности. А я бы сказал: уровнем производства одной детали – корпуса 152-мм снаряда.

Это основной артиллерийский, а теперь и танковый, снаряд. Основной, во-первых, потому, что может уничтожить серьезное укрепление на очень приличном расстоянии, во-вторых, оттого, что это самый маленький снаряд, в который помещается ядерный заряд, ну и в-третьих, в связи с тем, что в своей боеприпасной нише для дистанций в несколько десятков километров он намного дешевле, чем ракета.

Также давно уже пора задуматься о том, что в наш век не во всем можно полагаться на электронику. Сегодня оборона надежна лишь тогда, когда опирается на бога войны – артиллерию, обеспеченную достаточным количеством снарядов.

Современный ядерный боезаряд (ЯБЗ) содержит в качестве неотъемлемого элемента изготовленную в форме металлической сферы центральную плутониевую часть (pit), содержащую свыше 90 процентов делящегося изотопа Pu-239 (плутоний оружейного качества – weapon grade plutonium).

Для производства такого материала две супердержавы использовали в годы холодной войны специально созданные водно-графитовые реакторы – наработчики оружейного плутония. В США было построено 14 таких установок, в СССР – 13. К 1993 году все американские плутониевые реакторы закрыли, однако в России продолжали функционировать три их аналога (два – в Северске Томской области и один – в Железногорске Красноярского края), которые ежегодно производили около 1,5 тонны оружейного плутония, достаточного для изготовления 300 ядерных боезарядов. Остановить эти реакторы не представлялось возможным, поскольку они параллельно с наработкой плутония служили источником тепла и электроэнергии для соответствующих сибирских регионов, а одномоментной замены им не было. В связи с тем что оборонный заказ на оружейный плутоний в тот период был аннулирован по причине перепроизводства (официальных данных на этот счет нет, однако по оценкам некоторых западных экспертов, в СССР за 40 лет наработано более 100 тонн оружейного плутония), три указанных реактора продолжали работу «на склад».

Фото: graniru.info

В 2003 году между РФ и США подписано соглашение об оказании американского содействия в сооружении замещающих энергетических мощностей, обеспечивающих выработку эквивалентных объемов тепла и электричества в случае закрытия трех остающихся российских плутониевых реакторов. Для проведения данных работ были задействованы две американские компании, общая сумма контрактов составила 460 миллионов долларов.

В 2008 году завершена реконструкция угольной ТЭЦ в Северске и одновременно произведен вывод из эксплуатации двух плутониевых реакторов. В Железногорске реактор был остановлен в 2010-м после окончания строительства новой угольной ТЭЦ.

Предполагается, что накопленный на спецскладах двух городов оружейный плутоний будет впоследствии использоваться для изготовления смешанного уран-плутониевого (МОКС) топлива для сжигания в российских энергетических реакторах на быстрых нейтронах в соответствии с российско-американским соглашением.

Следует отметить, что к числу характерных особенностей реакторов – наработчиков плутония относится использование в качестве топлива природного, а не обогащенного в отличие от энергетических реакторов урана (природный уран содержит 99,3 процента неделящегося изотопа U-238, который трансформируется в оружейный плутоний под воздействием нейтронного потока цепной ядерной реакции и лишь 0,7 процента делящегося изотопа U-235).

При этом принципиально важно, что топливная кампания таких реакторов не превышает двух-трех месяцев (в отличие от трех-четырех лет, характерных для энергетических реакторов АЭС). Данное условие связано с необходимостью ограничения объема (не более 10 процентов) одновременно нарабатываемого в топливе «вредного» для ядерного боезаряда изотопа Pu-240.

К числу негативных свойств этого изотопа следует отнести вероятность спонтанного (самопроизвольного) нейтронного излучения (что чревато неконтролируемым запуском цепной реакции деления и снижением расчетной мощности взрыва), большое удельное тепловыделение (необходимость купирования которого неизбежно приводит к усложнению конструкции и ухудшению массогабаритных параметров специзделия), а также высокий уровень радиоактивности (это существенно осложняет процесс производства и долговременного хранения ЯБЗ).

Для сравнения интересно привести следующие цифры: если в отработанном ядерном топливе (ОЯТ) реактора – наработчика плутония соотношение массы изотопов Pu-239 и Pu-240 составляет девять к одному, то в случае энергетического реактора АЭС содержание Pu-240 может достигать 25 долевых процентов в общем составе реакторного плутония. При этом в реакторах обоих типов количество нарабатываемого плутония составляет около одного процента от массы загружаемого свежего топлива (типичная масса ежегодной загрузки для энергетических реакторов – 20–30 тонн).

В 1962 году в США в порядке эксперимента было спроектировано, произведено и испытано ядерное взрывное устройство мощностью 20 килотонн на основе плутония, выделенного из ОЯТ энергетического реактора (плутоний реакторного качества – reactor grade plutonium). Как следует из официально опубликованных в 1977 году данных о результатах эксперимента, в этом случае речь фактически не шла о ядерном боезаряде, поскольку для преодоления вышеуказанных негативных свойств изотопа Pu-240 разработчикам пришлось прибегнуть к таким техническим ухищрениям, которые позволили добиться мощности 20 килотонн только за счет превращения ЯБЗ в примитивное ядерное взрывное устройство, непригодное для постановки на вооружение.

В этой связи нельзя отрицать, что «злоумышленники» могут в принципе попытаться повторить указанный эксперимент, используя ОЯТ имеющегося в их распоряжении энергетического реактора, однако такая возможность представляется маловероятной по двум причинам. Во первых, для проведения такого рода работы требуется исключительно высокий уровень профессионализма разработчиков, которым вряд ли обладают «самодельщики». И во-вторых, для выделения плутония необходимо спроектировать и построить завод по репроцессингу ОЯТ, что трудно осуществить скрытно да к тому же и очень накладно. К примеру, строительство завода по переработке гражданского ОЯТ в Роккасе-мура (Япония) заняло 15 лет и обошлось более чем в 20 миллиардов долларов.

Учитывая изложенное, можно прийти к выводу: высказываемые некоторыми зарубежными и российскими экспертами и транслируемые через СМИ опасения, что атомная энергетика, особенно в контексте масштабных планов сооружения АЭС в ряде развивающихся стран, может нести в себе реальную угрозу режиму нераспространения, не имеют под собой серьезных оснований.

Наглядный пример тому – сооружение АЭС «Бушер» в Иране. На первом этапе работ со стороны американского руководства раздавались призывы к России разорвать соответствующий контракт со ссылкой на то, что, мол, есть риск нелегального извлечения иранцами плутония из ОЯТ энергетического реактора для создания ядерного оружия. Несколько позже такие опасения сошли на нет, в том числе по изложенным выше причинам, а также с учетом того обстоятельства, что с Ираном была достигнута договоренность о возврате в Россию ОЯТ с АЭС «Бушер» в течение всего жизненного цикла станции.

Прошедшая осенью международная выставка-форум «Дни инноваций», организованная Министерством обороны России, стала знаковым событием для предприятий отечественного оборонно-промышленного комплекса, представивших не только серийную продукцию, но в первую очередь самые передовые проекты.

При всем многообразии модельного ряда в нем выделялась боевая машина «Удар» – разработка входящего в холдинг «Высокоточные комплексы» всероссийского научно-исследовательского института «Сигнал» из Коврова. Она привлекла внимание не только военных экспертов, но и обычных посетителей.

“Робот должен уметь самостоятельно ориентироваться на местности и распознавать объекты даже после примененного по ним спецбоеприпаса ”

На первый взгляд, изделие ковровского института – некий гибрид надежной и проверенной десятками лет эксплуатации боевой машины пехоты БМП-3 с новейшим дистанционно-управляемым модулем, разработанным Тульским КБ приборостроения и устанавливаемым на новейшие БМП «Курганец». Но это самое поверхностное впечатление.

«Удар» не просто боевая машина, а сложный робототехнический комплекс, способный решать боевые задачи в широком диапазоне.

«Сейчас есть возможность оператору управлять комплексом дистанционно, сохраняя при этом осуществимость быстрого перевода машины в экипажный режим. Предполагается интеллектуализация управления поведением и движением комплекса с учетом планирования маршрута, обхода препятствий, работы в группе с БЛА. При этом обеспечивается выполнение боевых задач с учетом тактической обстановки и характера местности», – раскрывает суть «Удара» Сергей Филиппов, главный конструктор – заместитель генерального директора ВНИИ «Сигнал» по научной работе.

Трудный путь

«Сигнал» занимается разработками сложнейших и очень важных для отечественного оборонно-промышленного комплекса изделий: систем автоматизированного управления, навигации и топопривязки, электро- и электрогидроприводов, гидрообъемных трансмиссий, гидромашин, «умной» электрогидравлики.

«Работы по созданию роботизированных комплексов мы начали еще в 80-е годы. Это был робот-танк на базе Т-72. Тогда делались первые, поэтому достаточно сложные для нас шаги. Не было не только опыта, но и подходящей элементной базы. Тем не менее мы управляли Т-72 дистанционно», – вспоминает начальник отдела робототехники Александр Малышев.

Коллаж Андрея Седых

Новейшее изделие сразу заинтересовало военных. Правда, реализовать большинство предложенных возможностей на существующей в то время элементной базе, увы, не получалось. В частности, на танке-роботе не удалось с высокой эффективностью дистанционно управлять штатным вооружением.

«Не было нужной электроники, оптико-электронных систем с высоким разрешением и дальностью. Но самое главное – отсутствовали мощные вычислители. Нам вместе с соисполнителями пришлось самостоятельно разрабатывать малогабаритные вычислители, рассчитывать для них всю математику и т. д.», – перечисляет возникшие проблемы Малышев.

Правда, несмотря на хорошие результаты, достигнутые при создании танка-робота, в скором времени проект был остановлен. Наступили 90-е, распался Советский Союз, и военное ведомство уже не могло выделить необходимое финансирование для продолжения работ.

Коллектив ВНИИ «Сигнал» даже в таких сложных условиях продолжил исследования в области создания роботизированных комплексов. «В 90-е годы мы, хотя и без финансирования, проводили теоретические исследования, просчитывали алгоритмы, создавали отдельные узлы и агрегаты», – продолжает вспоминать начальник отдела робототехники ковровского института. В 2000-х вновь появился государственный заказ на подобные изделия и в 2007 году в рамках научно-исследовательской работы «Филин» был создан первый легкий робот. «Мы отрабатывали на нем основы движения, дистанционное управление и т. д. Большая работа была проведена по изучению способа передачи изображения и команд», – отмечает Александр Малышев.

Как признаются в институте, когда создавался «Филин», для его электронной начинки пришлось использовать иностранные комплектующие. Но тогда главной целью, по словам инженеров-разработчиков ВНИИ «Сигнал», было все же не создание робототехнического комплекса легкого весового класса, а отработка технических решений, в первую очередь – алгоритмов и математического обеспечения, позволяющих перейти к созданию более сложных комплексов.

«Вообще-то сделать платформу – это только часть задачи. При создании робота гораздо сложнее объединить все его системы, узлы и агрегаты, прописать алгоритмы всех уровней, разработать математическое и программное обеспечение. Кто владеет математическим аппаратом и ПО – тот хозяин всей системы», – констатирует начальник отдела робототехники ковровского института.

После успешно проведенных работ по теме «Филин» инженеры «Сигнала» взялись за более сложную задачу – создание робототехнического комплекса среднего весового класса на базе серийных боевых машин. Этот проект получил название «Удар».

«Почему мы выбрали БМП-3? Во-первых, если не считать «Курганца», в настоящее время это наиболее современная боевая машина пехоты, стоящая на вооружении Российской армии. Во-вторых, чтобы создать с нуля подобное шасси для робота, потребуется провести сложнейшую работу, на которую уйдет не один год. Для БМП-3 в войсках есть запасы материальных средств, военные знают, как их ремонтировать и эксплуатировать. Да, «тройка» – машина достаточно сложная, у нее много электроники. Но сотрудники «Сигнала» детально разобрались с функционированием узлов и агрегатов», – делится своими впечатлениями с «Военно-промышленным курьером» ведущий инженер-исследователь Денис Варабин.

Примечательно: по требованию российского военного ведомства на роботизированной БМП-3 должно сохраняться ручное управление со штатного места механика-водителя, что накладывает серьезные ограничения на габариты всех систем и узлов, которые также не должны препятствовать размещению личного состава в десантном отделении.

Все электронные блоки управления «Удара» должны находиться внутри корпуса боевой машины, тогда они будут не только неуязвимы для огня стрелкового оружия, взрывной волны и осколков, но и недоступны для главного врага современных электронных систем – электромагнитного излучения. Так как БМП-3 – это машина, предназначенная для действий по пересеченной местности, в сложных метеоусловиях, то системы и узлы «Удара» должны выдерживать перепады температуры, иметь очень высокие показатели виброустойчивости.

«В составе роботизированной платформы порядка 20 электронных блоков, разбросанных по всему корпусу машины. Конечно, мы постарались минимизировать массогабаритные характеристики, чтобы в обитаемых отсеках не занимать много места. Самый большой электронный блок у нас длиной чуть более полуметра и весит пару десятков килограммов, самый маленький – десятисантиметровый весит всего несколько граммов. Все блоки ударостойкие, проходят испытания на вибростенде. Кстати, сама броня боевой машины частично защищает от электромагнитного излучения. Но в дальнейшем мы планируем внедрить более серьезную защиту от ЭМИ», – поясняет Денис Варабин.

«Сотрудники сейчас отрабатывают на «Ударе» алгоритмы управления, движения, обработки видеоизображения, планируют применять методики распознавания образов и тактической обстановки, поведения на незнакомой местности. Все это достаточно сложные алгоритмы», – рассказывает начальник отдела робототехники Александр Малышев.

В дальнейшем, по словам главного конструктора ВНИИ «Сигнал» Сергея Филиппова, предполагается постепенная интеллектуализация системы управления «Удара».

«Создатели рассматривают не просто дистанционное, главное – интеллектуальное управление. Самый простой вариант: при движении робот будет находиться на участках местности, где он недоступен оператору. Система управления робота сама должна продолжить следование по маршруту. Или, к примеру, более сложный вариант: можно задать роботу конкретный маршрут и отправить его, а все остальное он сделает сам. Будет двигаться, обходить препятствия. Коллектив отдела стремится к созданию максимального уровня интеллектуального управления, к так называемому определению поведения. Задаются начальная и конечная точки, а дальше маршрут робот должен выбирать сам», – объясняет Малышев.

Один из вариантов интеллектуального управления – так называемые экспертные системы. На основе анализа поступающей информации они сами принимают решения по аналогии с человеком-экспертом.

«Сейчас работники предприятия создают более сложные алгоритмы, в том числе с использованием так называемой нечеткой логики. Но к результату идем поэтапно. Невозможно сразу сделать так, что даешь роботу задание, и он все выполняет самостоятельно. Это, увы, мечта, к которой мы только стремимся. Теория искусственного интеллекта хоть и была разработана 20 лет назад, в полном объеме не реализована. Не удается. Но у нас уже сейчас ведутся работы над системой планирования движения. Робот сам строит маршрут по точкам и следует по нему, обходя препятствия. К примеру, на дороге яма или лежит камень. Учесть каждое такое препятствие мы не можем – робот должен не только сам распознать их, но и принять решение, как обойти. Если препятствие непреодолимое, робот должен запросить помощь оператора или самостоятельно вернуться на базу», – говорит начальник отдела робототехники ВНИИ «Сигнал» Александр Малышев.

На цель без спутников

Какой бы «умной» и «самостоятельной» ни была система управления «Удара», без точных координат, без информации о расположении машины в пространстве, а это угол наклона, направление движения и т. д., успешно выполнить поставленную задачу она не сможет.

На первый взгляд, не такая уж и сложная проблема. Ее можно решить с помощью обыкновенных навигаторов GPS или ГЛОНАСС, устанавливающихся сейчас в любой планшетный компьютер или смартфон. Но в боевых условиях противник способен легко заглушить сигнал из космоса средствами радиоэлектронной борьбы.

По словам главного конструктора Сергея Филиппова, система, созданная на новой элементной базе, не только получилась достаточно компактной, но и потребляет очень мало электроэнергии, что особенно важно для робототехнических комплексов.

«Сейчас в нашей инерциальной системе предусмотрена коррекция по спутниковому сигналу, а для так называемого выставления инерциальной системы требуется порядка пяти-шести минут после запуска машины. Но мы ведем работы, позволяющие не только значительно сократить это время, но и свести к минимуму спутниковую коррекцию, а в дальнейшем оставить ее лишь как резервный вариант в условиях мирного времени», – говорит Сергей Филиппов.

В настоящее время есть несколько способов коррекции инерциальных систем без спутниковой навигации, в частности с использованием визуальной обработки местности, неким аналогом применяемого в авиации. Система распознает объекты и сравнивает их с заложенными в ее память, имеющими известные координаты, определяя тем самым свое текущее местоположение.

«Мы придерживаемся направления максимального увеличения интеллектуального уровня нашей машины. И когда «Удар» выполняет определенные действия полностью автономно, важна точность инерциальной системы и коррекция ее без спутника. Если обычный механик-водитель боевой машины может сориентироваться на местности, то и робот должен это делать самостоятельно», – поясняет Сергей Филиппов.

Роботы в строю

«В настоящее время научно-исследовательская работа «Удар» проводится за собственные средства, но российские военные заинтересованы в нашем робототехническом комплексе. Сейчас мы проходим этап согласования технического задания с Минобороны России. Документ планируется подписать до конца нынешнего года. А уже в следующем намерены защитить результаты нашей работы перед специальной комиссией, куда войдут представители различных научно-исследовательских институтов Министерства обороны. После защиты будет поставлена опытно-конструкторская работа. Рассчитываем, что выйдем на ОКР до конца следующего года. Надо понимать, что «Удар» – прежде всего многофункциональная роботизированная платформа, на которую в зависимости от задачи будет устанавливаться различное оборудование или вооружение», – делится планами с «Военно-промышленным курьером» главный конструктор.

Согласно требованиям российского военного ведомства на платформе «Удар» должно быть создано три типа машин: разведывательно-ударные, инженерного обеспечения и транспортно-эвакуационные.

«Опытно-конструкторская работа должна быть выполнена в течение двух лет. Выполнять ее будем поэтапно. Сначала выберем и отработаем один функционал, после него второй, а потом уже и третий. Начнем с разведывательно-ударного», – рассказывает Сергей Филиппов.

Именно разведывательно-ударный «Удар», привлекший к себе такое пристальное внимание, и был представлен холдингом «Высокоточные комплексы» и ВНИИ «Сигнал» на прошедшем в этом году «Дне инноваций».

«Для вооружения нашего робота в настоящее время мы используем модуль, разработанный Тульским конструкторским бюро приборостроения для боевых машин пехоты семейства «Курганец», – говорит начальник отдела робототехники ВНИИ «Сигнал» Александр Малышев.

Ударно-разведывательный робот сможет не только поражать противника огнем бортового оружия, но и выдавать целеуказания для авиации и артиллерии, других ударных робототехнических комплексов.

В состав оборудования инженерной машины на базе «Удара» будут входить различные устройства не только для разбора завалов и ликвидации разрушений, но и для работы со взрывоопасными предметами, в частности многопозиционный манипулятор.

Транспортный робот будет способен перевозить различное имущество и личный состав, а самое главное – эвакуировать раненых с поля боя. Как признаются специалисты ВНИИ «Сигнал», создание робота-спасателя – одна из самых сложных задач.

«Был предложен вариант: робот привозит санитаров на место, те выгружаются и эвакуируют раненых. После чего машина уходит с поля боя. Но мы от такого решения отказались. «Удар» будет оборудован системой эвакуации, позволяющей самостоятельно, без помощи санитаров забирать раненых», – поясняет Александр Малышев.

Следует отметить, что разрабатываемая система управления позволит оператору руководить действиями не одного робота, а целого роботизированного подразделения, способного решать широкий круг задач.

Правда, такой управленческий уровень требует сложных систем связи с широким каналом, способным обеспечивать непрерывный обмен информацией между командным пунктом и «бойцами», а также передачу видеоизображения в масштабе реального времени. «У УКВ-каналов хорошая дальность, но низкая пропускная способность, а на более высоких частотах наоборот – дальность ниже, но канал «шире». Ведем исследования. Рассматриваем разные варианты, в частности БЛА, машина-ретранслятор и т. д. Везде свои минусы и плюсы», – резюмирует Александр Малышев.

Всероссийский научно-исследовательский институт «Сигнал» за короткое время создал действительно уникальный робототехнический комплекс, способный решать широкий круг задач. Ковровские конструкторы изначально поставили перед своим изделием очень высокую планку. Сегодняшние результаты говорят о том, что робототехнический комплекс «Удар», несомненно, займет достойное место в арсенале Российской армии.

С большим интересом ознакомился со статьями, посвященными проблемам противодействия беспилотным летательным аппаратам (БЛА). Много ценной информации к размышлению и для плодотворных дискуссий.

Полностью согласен с авторами в том, что наибольшую проблему для современных ПВО представляют мини-, микро и нано-БЛА. Крупные аппараты вообще не проблема для войсковых ПВО из-за своей относительной тихоходности и зависимости в маневрировании от дистанционного управления. Их способность к более резким противозенитным маневрам по сравнению с самолетами дает преимущество только при защите от переносных зенитно-ракетных комплексов. Такие БЛА могут быть относительно успешны для дальних атак заведомо технически слабого противника, как в Афганистане и Йемене. Опыт грузинской кампании 2008 года показал, что истребители легко уничтожают даже средние БЛА. А крупные сейчас интересны только в качестве начала разработки беспилотных авиаплатформ для экзотических вооружений будущего.

“Чтобы дробовик не вышел тяжелым, стоит применить в его изготовлении современные композиты ”

БЛА возникли, развились и совершенствуются как типичное оружие партизанских, диверсионно-террористических мятежевойн. Они ведутся мобильными легковооруженными подразделениями, цель которых не захват и удержание территории, а нанесение противнику максимального урона прежде всего в людях. Слабее вооруженный таким образом может добиться истощения и деморализации противника. Более же сильная сторона старается уничтожать боевиков с наименьшими людскими и материальными потерями для себя, опираясь на свои военно-технические возможности. Следует отметить, что первое и главное, для чего создаются все виды современных БЛА, – это разведка в расположении противника, целеуказание и корректировка огня. Именно этим более всего опасны сейчас малоразмерные БЛА, ибо позволяют наносить максимально точные удары с дальних, защищенных и закрытых позиций с минимальным расходом боеприпасов. Ударные крупные БЛА – угроза только для того, кто не располагает полноценной ПВО. Правда, в последнее время появились возможности для ведения радиоэлектронной борьбы с помощью беспилотников. Есть сообщения, что один БЛА среднего типа с оборудованием РЭБ способен подавить всю радиоэлектронику на 10 километров вокруг себя. Но такие возможности вряд ли применимы в обычных фронтовых операциях, потому что будет подавляться своя радиосвязь и радиолокация. Так что это скорее для специально спланированных операций зафронтового или противопартизанского характера.

Поскольку количество разнообразных мятежевойн по всему миру в наше время растет лавинообразно, правительства быстро оценили израильский опыт применения БЛА и начали его активно внедрять в практику своих ВС. Американцы широко использовали беспилотники в Афганистане и Ираке, англичане – в Специальной авиадесантной службе, французы оснастили этими аппаратами Иностранный легион. Подразделения НАТО в Европе тоже усиленно насыщаются различными БЛА. Они непременная часть вооружения частных военных компаний.

Фото: nebo-chel.ru

С этого момента начну полемизировать с уважаемыми экспертами. Их подходы состоят в том, что на ТВД выступают приблизительно равные по вооружению и численности массовые армии, которые создают сплошные фронты, линии эшелонированной обороны. В наше время такие события невозможны по многим причинам. Поэтому ограничусь замечанием, что если бы война все же пошла по такому сценарию, то применение мелких БЛА обесценилось бы само собой даже без специальных средств защиты от них. Специалисты сами сказали, что площадки запуска и управления такими БЛА должны разворачиваться в прифронтовой полосе или на поле боя. Так и незачем от этих БЛА особо защищаться. Достаточно, заметив, что «птичка» вылетела, сразу обработать из артиллерии или минометов площадку запуска, и там станет некому управлять беспилотником, принимать с него данные и встретить, если вернется. Но даже если он выполнит свою задачу, подразделению, которое таким образом разведали, надо оперативно подготовиться к обычному огневому налету, сменив местоположение тех «предметов», которые противник очень хотел бы ликвидировать. Не думаю, что во взводе или роте это трудно сделать.

Опыт противостояния массовых армий с масштабным применением мелких БЛА был только в последней американо-иракской войне, когда свергали Саддама Хусейна. ВС США тогда быстро захватили господство в воздухе, разметали высокоточными ударами крупные пехотно-танковые группировки противника, его армия потеряла управление и деморализовалась, после чего оккупационные войска заняли все города страны. Но затем иракцы пришли в себя, реорганизовались и начали партизанскую войну мелкими подвижными группами вдоль дорог и в городах. И между прочим имелись случаи, когда они успешно применяли свои малые беспилотники для управления огнем минометов и малокалиберных РСЗО на шасси скоростных внедорожников. И эта тактика свела к нулю все, чего американская армия первоначально добилась в Ираке.

Теперь непосредственно о способах борьбы с мелкими БЛА. В своих статьях авторы рассмотрели много возможностей и потенциальных технических решений. Начну с разбора этих предложений. Способы радиоэлектронной борьбы с БЛА рассматривать не буду, ибо нынешние возможности есть палка о двух концах, так как способны навредить не только противнику, к тому же они сложны и громоздки.

Полностью согласен с авторами в том, что следует усиленно разрабатывать средства своевременного обнаружения и сопровождения БЛА, а также надежные прицелы. Причем все это должно быть легким и малогабаритным до миниатюрности. А что касается средств уничтожения БЛА, то тут опять есть о чем поспорить.

Авторы решают проблему уничтожения малых БЛА в контексте фронтальных войсковых операций, но не учитывают множества объективных трудностей, которые будут кардинально препятствовать применению таких БЛА в подобных ситуациях. Это и возможность сильных радиопомех, выставление дымовых завес, опасность огневых налетов на станции управления БЛА на поле боя и в прифронтовой зоне. Повторюсь, что малые беспилотники изначально рассчитывались на бои с партизанскими подразделениями, не располагающими никакими способами защиты от БЛА, кроме быстрого отхода и примитивной маскировки.

Здесь стоит напомнить, что малые БЛА можно обнаружить современными средствами только на расстояниях, которые не позволяют нынешним зенитным системам оперативно изготовиться для эффективной стрельбы по таким целям, но даже если и удается вовремя открыть прицельный огонь, то теперешние боеприпасы очень плохо поражают малые БЛА. Для решения этой задачи предлагается создание целой подсистемы ПВО для борьбы с малыми БЛА, оснащенной множеством видов вооружений, специально для этого предназначенных. Для надежного поражения микро и нано-БЛА, по мнению экспертов, требуется конструирование оружия, основанного на новых физических принципах (лазерное, пучковое, электромагнитное и др.), для повышения дальности обнаружения необходимо использование вышек, аэростатов и вертолетов со спецРЛС. Предлагается резко увеличить плотность зенитно-артиллерийского огня, разработать снаряды с повышенной поражающей способностью, чтобы они разрывались именно вблизи БЛА и создавали облака из нитей, игл, мелких осколков, применять окулометрические датчики, чтобы зенитчик прямо глазами управлял огнем орудия… Говорится об электромагнитых пушках и ЗУР с мощными излучателями, лазерных средствах поражения. Что тут скажешь? С одной стороны, можно напомнить, что среди прочих ценных качеств малых БЛА есть такое, как дешевизна в изготовлении и эксплуатации. То есть их можно особо не жалеть, быстро восстанавливая потери. А вот средства борьбы с ними предлагается разрабатывать, как будто это стратегическое оружие. Применение всего вышеперечисленного будет как минимум на порядок дороже тех БЛА, которые требуется уничтожать. К тому же разработка всех этих средств отнимет неизвестно сколько времени и уйму денег. И когда все же это сделают, получится нечто сложное и громоздкое, маломобильное, с плохой ремонтопригодностью. Не лучше ли последовать примеру натовцев, которые пока совсем не озабочены созданием отдельных подсистем борьбы с малыми БЛА.

Считаю, что сейчас следует решить задачу насыщения российских войск отечественными БЛА с ТТХ, не уступающими натовским образцам, создав возможности для их постоянной модернизации и усовершенствования. А задачу борьбы с ними решать без спешки, исходя не из теоретических потребностей фронтальных операций армейского масштаба, а из конкретных нужд мобильных тактических групп, десантных и спецподразделений.

Во время Англо-бурской войны в Южной Африке буры удачно использовали против англичан свои ружья для охоты на слонов и носорогов. Эти тяжелые дульнозарядные гладкоствольные ружья снаряжались картечью и при выстреле успешно поражали мелкие скопления противника на расстоянии от 700 до 1500 шагов, то есть до 750 метров. Максимальные высоты полета нано-БЛА – 300, микро – 1000, мини – 5000 метров. К тому же все эти БЛА способны работать только при ясной безветренной погоде и страшно уязвимы.

Птичек в полете, как известно, бьют дробью. Почему бы не создать гладкоствольное ружьишко, способное прицельно, кучно и ударно запускать дробовой сноп на дальность порядка 400 метров. Технически это решаемо. Ствол, разумеется, будет длинноват, его канал должен соответственно сужаться к дулу для кучности и дальности стрельбы. Потребуется и боеприпас соответствующей мощности. Чтобы «инструмент» не вышел тяжелым, стоит применить в его изготовлении современные композиты. Чтобы отдача при выстреле не рвала плечо и не валила с ног, попробовать сконструировать пружинный приклад или сделать ствол подвижным, как у пушки на лафете.

Теперь о прицеливании. Малые БЛА визуально обнаруживаются при взгляде навстречу за 200–400, а сбоку за 500–700 метров, в оптический визир – на 2–3 километра. Вполне достаточно для изготовки ружья и захвата цели. Правда, стрельба будет снайперского типа, к тому же помимо оптико-электронного прицела понадобится баллистический вычислитель для поправок на скорость и прочие помехи. В общем, ружьишко с большой натяжкой сгодится только для охоты на нано-БЛА, а на другие, только если они спустятся до соответствующих высот. Но все эти недостатки легко убираются, если по тем же принципам создать многоствольные зенитные автоматические пушки для стрельбы дробью. Тут и боеприпасы будут мощнее, и стволы длиннее. Прицелы и вычислители – само собой. А установки могут получиться легкими, компактными, их можно ставить на внедорожники или тележки, переносимые вьючными животными. Совсем не обязательно делать зенитки, бьющие на километры. 400–500 метров прицельной дальности хватит. А на БЛА с большей высотой полета пусть охотятся вертолеты, соответствующие им по скорости, высотности и маневренности. И расстреливают эти БЛА из тех же автоматических дробострелов, что и в наземных зенитных установках. Это и будет адекватным ответом на проблему малых беспилотников.

Есть информация, что в Израиле идет работа над нано-БЛА размером с колибри. Они предназначаются для обнаружения и наведения высокоточного оружия на совсем малые группы и даже одиночных снайперов и террористов в «зеленке», зданиях или складках местности. Такие «колибри» должны обнаруживать и даже преследовать свои объекты до их уничтожения. Но есть закономерность: чем миниатюрнее БЛА, тем ниже потолок высоты, с которой он может эффективно действовать, тем меньше его скорость и подвижность. Полагаю, что для охоты на таких «колибри» сгодится обычный дробовик-помповик, которым уже вооружены многие армии для ближнего боя. Только его надо снабдить не картечными, а дробовыми боеприпасами для лучшей поражаемости.

У сатирика Михаила Задорнова есть реприза, как незадачливые американцы потратили массу времени, денег и сил, чтобы создать шариковую ручку для работы в невесомости, в то время как наши космонавты без заморочек писали карандашами. Похоже, в вопросе борьбы с беспилотниками мы поменялись местами. Теперь из американского агентства по перспективным исследованиям DARPA приходит информация о разработке умных пуль для снайперских винтовок 50-го калибра. Эти боеприпасы как раз предназначены для поражения мелких беспилотников на больших расстояниях. Чтобы поразить цель, достаточно просто захватить ее в соответствующее прицельное устройство и выстрелить, а далее пуля все сделает сама. Такие боеприпасы, конечно, стоят денег, но уж гораздо дешевле беспилотников.

В казармах имени генерала Делиуса, уютно разместившихся в старинном немецком городе Майене, произошли серьезные изменения, оставшиеся, впрочем, незамеченными широкой публикой. А ведь только реализация строительных проектов потребовала инвестиций в объеме 15 миллионов евро. Калькуляция дополнительных работ превысила 20 миллионов, понадобившихся для сооружения офисных помещений и трех жилых зданий. Переделка казарм потребовалась для расквартирования Центра оперативной коммуникации бундесвера (ZOpKomBw).

Он создан более года назад «для развертывания активной деятельности в информационном пространстве, аудиовизуального сопровождения немецких войск за рубежом, изготовления медиапродукции» пропагандистского характера. Руководство центром осуществляет полковник Кристиан Бадер, в прошлом командовавший батальоном 950 (OpInfoBtl 950), предназначенным исключительно для ведения психологической войны. Одновременно Бадер возглавляет Силы оперативной коммуникации (OpKomBw). Большинство солдат расформированного батальона продолжают привычную службу под крышей нового центра, названного командующим территориального командования в Берлине генерал-майором Гансом-Вернером Вирманном «уникальным по своей компетентности».

В немецкой армейской лексике термин «оперативная коммуникация» охватывает все меры и методы воздействия на поведение противоборствующих вооруженных сил и гражданского населения в условиях военной операции. Понятие употребляется сегодня в контексте психологической войны. Бытовавшие ранее термины «психологическая защита» и «оперативная информация» практически вышли из обращения. Основной причиной этого является то, что использование военной силы происходит не на уровне прямого вооруженного конфликта, а во всевозможных миротворческих и антитеррористических акциях под эгидой ООН в кризисных регионах. К тому же бундесвер задекларировал обязательство «не распространять ложную информацию», а ограничиваться воздействием на общественное мнение только путем распространения «селективной информации», чтобы, согласно своей официальной доктрине не потерять доверие населения в горячих точках.

Силы оперативной коммуникации представляют собой род войск Объединенных сил обеспечения бундесвера (Streitkraftebasis). Центр оперативной коммуникации подчиняется командованию территориальных войск бундесвера (Kommando Territoriale Aufgaben der Bundeswehr). Главной задачей Сил оперативной коммуникации является воздействие коммуникативными средствами на поведение и установки войск противника, враждебных участников конфликтов и гражданского населения для создания лучших условий проведения военных операций. «Мы ищем высказывания на определенные темы влиятельных группировок, знакомимся с изменением позиции прессы, смотрим, как реагируют люди на развитие событий, – рассказывает полковник Бадер. – СМИ и средства массовой коммуникации расширяют спектр наших возможностей».

Войсковые цвета Сил оперативной коммуникации лимонно-желтые, цвет берета кораллово-красный. Силы оперативной коммуникации обладают собственным знаком на берете. В венке из дубовых листьев размещены две стилизованные косые балки, сквозь которые с извивами пробивается стрела, символизирующая путь информации, преодолевающей все преграды.

Благодаря современным системам коммуникации процесс обмена информацией происходит без пространственных и временных ограничений. Событие в регионе конфликта, запечатленное на мобильный телефон и без задержки получившее отражение в социальных сетях, может вызвать мгновенную реакцию в любом месте планеты. Поэтому принятие военных решений всех уровней опирается на так называемый фактор информации. Это и образует новый круг задач Сил оперативной коммуникации бундесвера, применяющих специальные знания в области восприятия, распространения и воздействия информации.

Центр, именуемый «коммуникативным мультиинструментом ВС Германии», используется командованием для анализа и проведения целенаправленных информационных мероприятий. Он способен просчитать ситуацию, оценить и определить возможности и риски на всех уровнях управления, обеспечить запланированный эффект. Своей профессиональной экспертизой центр поддерживает военное командование национальных и международных вооруженных сил в местах дислокации частей бундесвера за рубежом. Во времена кризисов и конфликтов «коралловые береты» «создают точную картину положения в интересующих бундесвер регионах посредством непрерывного наблюдения и анализа мнений, оценок и представлений населения в целом и отдельных действующих лиц».

Командование не ограничивает участие Сил оперативной коммуникации в вооруженном конфликте советами командиру войсковой части. На основе анализа взглядов и настроений местных жителей центр осуществляет массированное информационное воздействие на определенные целевые группы населения с помощью печатной, аудиовизуальной и иной медиапродукции.

Для успешного выполнения этой миссии в центре сформирован необходимый штат «академически образованных специалистов» различных сфер гуманитарной деятельности – политологии, социологии, психологии, антропологии, культурологии, журналистики, рекламы и связей с общественностью, веб-дизайна. Почти тысяча сотрудников центра постоянно заняты анализом информационного ландшафта – СМИ и социальных сетей «в фактических или потенциальных районах боевых действий бундесвера». Полученные сведения незамедлительно передаются для принятия управленческих решений. Так, в основе принимаемого федеральным правительством решения об обучении солдат некоего африканского государства может оказаться полученная из центра информация о наличии в составе местных вооруженных формирований скрытых наемников. «Достигнутые результаты анализа, – утверждается в официальном пресс-релизе, – соответствуют по степени детализации требованиям военного руководства».

Руководитель центра уверенно заявляет, что «поисковые способности, региональная экспертиза, системный анализ – это наши фирменные товарные знаки». В свою очередь мониторинг результатов психологического воздействия позволяет фиксировать любые изменения в настроении местных жителей, корректируя по мере надобности идеологическую направленность, форму и содержание дальнейших пропагандистских медиаатак.

Сотрудники центра столь деятельно приступили к исполнению служебных обязанностей, что у военных экспертов возникло ощущение определенного дублирования ими функций войсковой разведки сухопутных сил (Heeresaufklarungstruppe), а именно ее подразделения, имеющего обозначение FNKr. (Feldnachrichtenkrafte). Эта полевая разведслужба получения информации специализируется на работе с местным населением, опросах жителей, обработке и анализе трофейных или перехваченных документов, допросе военнопленных, ведении агентурной разведки. Целью FNKr. также является «определение взглядов, настроений и идейных установок комбатантов противостоящих государств или иностранного гражданского населения». Но в отличие от Сил оперативной коммуникации, по нашему мнению, подразделения FNKr. даже не пытаются оказывать психологическое воздействие на поведение и установки целевых групп. Неожиданным можно считать признание руководства центра в том, что он «не ограничивается поддержкой только текущей военной операции. При изучении возможностей возникновения кризисов мы анализируем и оцениваем положение на всех интересующих бундесвер территориях».

Картина информационного пространства, над созданием которой денно и нощно трудятся сотрудники центра, дополняется материалами из открытых источников. «Мы целенаправленно разыскиваем высказывания влиятельных акторов по соответствующим темам, фиксируем складывающуюся в СМИ точку зрения по определенной проблеме, изучаем восприятие людьми сути происходящих событий». Для этого, с гордостью отмечают сотрудники центра, приходится использовать содержание пакистанских телеграфных агентств, малийских газет и твитов косоваров.

Современные источники информации, к которым причисляются социальные медиа, особенно важны для точного понимания настроений населения, их динамики, специфики происходящих в обществе процессов. Бундесвер планирует сопровождать все оперативные действия за границей мониторингом соцсетей. Для этого пришлось провести значительные научно-исследовательские работы с привлечением гражданских и военных специалистов.

Несколько месяцев назад отчетливо прозвучали первые упоминания проекта WeroQ («Извлечение информации из открытых источников»). Затем стало известно о планах военных организовать системное наблюдение за социальными медиа в местах проведения зарубежных операций бундесвера. Сначала изучался вопрос о реалистичности такого мониторинга. В соответствии с программой военно-технических исследований и технологий (F&T) федеральный департамент бундесвера по оборудованию и информационной технике (BAAINBw) приступил к реализации проекта F&T WeroQ. Прежде всего этот проект направлен на идентификацию IT-технологий, пригодных к использованию возможностей сбора нужных сведений из открытых источников. Полученные таким путем данные интегрируются в информационную систему управления бундесвера (FuInfoSys). Запланированные работы по проекту должны быть закончены к декабрю 2016 года и обойдутся германскому налогоплательщику в 1,35 миллиона евро.

Министерство обороны поручило исследовательскому институту коммуникации, обработки информации и эргономики (FhG FKIE), входящему в знаменитое Фраунгоферское сообщество, проработать перспективу соединения преимуществ WeroQ с возможностями продукта IBM Content Analytics, применяемого для обработки большого массива текстовой информации и позволяющего выделить определенные сущности и взаимосвязи между ними, произвести классификацию и в результате достаточно точно оценить эффективность собственных информационно-психологических акций.

Была выявлена потребность в IT-технологиях глубинного анализа текста. При этом интерес германских специалистов вызвал хорошо зарекомендовавший себя в США проект OSINT (Open-Source Intelligence – «Разведка в открытых источниках»). На одном из пропагандистских семинаров, посвященных обсуждению достоинств метода OSINT-анализа, отмечалось, что внедрение современных IT-технологий позволит обеспечить достижение целей полиции, разведслужб и вооруженных сил в повышении качества и точности информационного анализа.

По проекту CD&E («Разработка концепции и экспериментирование») принимаются меры для оптимизации анализа информационного пространства на базе открытых, доступных источников в Интернете: социальных сетей, форумов, видеопорталов, электронных архивов и др. В документе НАТО Concept for a SocialC2IS – Bridging the Heterogeneity of People and IT называется имя немецкого исследователя Михаэля Вундера, ведущего разработку «целого ряда платформ, способных структурировать информацию, полученную из открытых источников, таких как Facebook, Google Maps, Google Earth, Wikis, Twitter». По сути мониторинг социальных медиа означает поиск в Интернете всех упоминаний заданных понятий и терминов. Среди веб-инструментов подобного мониторинга особой популярностью пользуется аналитический сервис Talkwalker, способный найти каждое упоминание в сети указанного в настройках слова. Отфильтрованный по дате и эмоциональному окрасу упоминаний Talkwalker легко находит всю необходимую информацию в блогах, новостных лентах, обсуждениях и статьях, фиксируя стремительность распространения контента среди пользователей. C помощью Talkwalker можно определить путь информации в разных странах и на любых языках, а аффилированная с ним Virality Map помогает выявить скрытые PR-рычаги и пружины, которые сделали ее популярной.

Усилия сотрудников Центра оперативной коммуникации по сбору информации из открытых источников не ограничиваются участием в перечисленных проектах. В последнее время активно исследуются возможности применения для качественного анализа социальных медиа инструментов близких сфер деятельности. Речь идет о применяемых в гражданском рыночном хозяйстве и хорошо известных экономистам и бизнесменам программах Textrapic и Brandwatch. Первая из них была создана институтом GRAWIS университета в Ростоке и используется в научных целях для визуализации значительных объемов текстовых данных. С ее помощью, считает разработчик программы Стефан Пфорте, можно «извлекать смысл из текстов». Brandwatch поставляет обработанные данные, полученные из социальных сетей. Центр оперативной коммуникации генерирует информацию, отобранную с помощью этой программы, различными способами. Наряду с гордостью его сотрудников – собственным программным роботом Crawler, предназначенным для поиска новых общедоступных ресурсов с занесением их в память поисковых машин и именуемым здесь «пауком», используются партнерские отношения с такими поставщиками данных как GNIP и APIs.

Интересно, что и Центр коммуникативной информации бундесвера, и Федеральная разведывательная служба ФРГ (BND) с ее программой Echtzeitanalyse von Streaming-Daten («Поточный анализ данных в режиме реального времени») продекларировали полное отсутствие интереса к информации об отдельных гражданах. Эти заявления были сделаны для успокоения общественности, встревоженной бесцеремонным вмешательством государственных структур в личную жизнь. Журналист новостного портала heise online Детлеф Борхерс сообщает «о желании BND потратить 300 миллионов евро на мониторинг социальных сетей» и стремлении оппозиционных депутатов помешать этому.

Правительство Германии поначалу утверждало, что возможность сбора информации в социальных сетях даже не рассматривается. Лишь недавно депутат бундестага А. Хунко сообщил о готовности программного обеспечения соответствующих служб бундесвера к вторжению в социальные медиа. Оппозиционный депутат заявил о недопустимости допуска BND к подобным технологиям.

С озабоченностью взирают в Берлине и Майене, пишет газета Die Zeit, «на попытки американцев навязать НАТО прежние методы для борьбы с пропагандистским наступлением России». Даже проамерикански настроенная Урсула фон дер Ляйен, министр обороны ФРГ, была шокирована публичным заявлением командующего Европейского командования ВС США и Верховного главнокомандования ОВС НАТО в Европе генерала Филипа Бридлава о намерении ВС России взять штурмом Киев. Поэтому, по мнению газеты, американцы, требовавшие большей пропагандистской активности бундесвера, получили отказ. В Майене разделяют мнение руководства: «Полуправда или ложь были бы смертельным ударом по доверию к нам. Это абсолютный тупик. Мы в этом не участвуем».

«Радиоэлектронная борьба. От экспериментов прошлого до решающего фронта будущего», М., 2015, 247 стр.

Новая книга, выпущенная Центром анализа стратегии и технологий, – попытка дать краткий доступный очерк развития и современного состояния радиоэлектронной борьбы как в России, так и в мире.

Надо признать, тема радиоэлектронной борьбы популярна в российском медийном пространстве. Достаточно вспомнить, какой ажиотаж не только в СМИ, но и в социальных сетях вызвала новость о том, что во время облета эсминца ВМС США «Дональд Кук» российский фронтовой бомбардировщик Су-24 с помощью новейшего комплекса радиоэлектронной борьбы «Хибины» якобы смог «вырубить» не только радар американского боевого корабля, но и его боевые управляющие цепи и даже системы передачи данных. Так сказать, выключили, будто телевизор, одним нажатием кнопки.

Но, справедливо отмечают авторы книги, зачастую люди, пишущие и рассуждающие о радиоэлектронной борьбе, с трудом представляют себе, что это такое. Отсюда и появляется информация, что комплекс РЭБ «Красуха-2» не только глушит чужой сигнал, но и выжигает всю электронику вражеского самолета или спутника, а армейские батальоны РЭБ создают купол радиоэлектронных помех диаметром несколько десятков километров.

Радиоэлектронная борьба – действительно мощный и необходимый инструмент в современной войне, но все же не абстрактное супероружие, способное отключить системы противника простым нажатием кнопки.

Несомненное достоинство книги «Радиоэлектронная борьба. От экспериментов прошлого до решающего фронта будущего» в том, что это не сборник сухих академических статей, понятных только специалистам, но попытка объяснить читателю проблемы и особенности РЭБ простым и доступным языком.

Так, в разделе «Радиоэлектронная борьба. Основные понятия, границы и принципы» авторы объясняют, что такое радиоэлектронное подавление и защита, радиоэлектронная разведка, специальный контроль и т. д. Дается описание видов и типов помех, рассказывается, что такое коэффициент подавления, и многое другое.

Первая глава книги посвящена истории радиоэлектронной борьбы, начиная от первых попыток российских военных моряков мешать радиосвязи между боевыми кораблями Императорского флота во время Русско-японской войны 1904–1905 годов и заканчивая боевыми действиями в Ливане в 1986-м. Большое внимание авторы уделили применению радиоэлектронной борьбы в ходе войн в Корее и Вьетнаме, в арабо-израильских конфликтах. Хотя некоторые суждения, в частности об эффективности определенных образцов советского оружия, комплексов РЭБ, противокорабельных ракет, на первый взгляд достаточно спорны и, несомненно, вызовут дискуссию.

Вторая глава рассказывает о развитии радиоэлектронной борьбы в Российской империи, СССР и РФ. Авторы не только подробно описали отдельные разработки, но и показали строительство и становление всей системы РЭБ в Вооруженных Силах, ее сильные и слабые стороны, направления развития и т. д. И это не парадная история отечественной радиоэлектронной борьбы, как может показаться на первый взгляд. Авторы честно признают, что в 80-е наметилось отставание советских изделий, усугубившееся в 1990-е – начале 2000-х. Тем разительнее выглядит раздел, описывающий современное состояние РЭБ в ВС РФ.

Коллаж Андрея Седых

Часть второй главы посвящена развитию радиоэлектронной борьбы в США, начиная со Второй мировой и заканчивая нынешним временем, а также эволюции взглядов французских и китайских военных на применение средств и методов РЭБ. Данные разделы дают хорошее сравнение отечественных и зарубежных разработок и путей развития средств РЭБ. Показаны и сильные, и слабые стороны радиоэлектронной борьбы в Советской армии, Вооруженных Силах России.

Если во второй главе читатели ознакомились с историей РЭБ в РИ/СССР/РФ, то в третьей подробно описываются направления развития отечественной техники радиоэлектронной борьбы – как наземной, так и морского и воздушного базирования. Здесь же в особом разделе описывается современный мировой рынок средств РЭБ.

В четвертой главе авторы достаточно подробно раскрывают использование средств и методов РЭБ в современных войнах и конфликтах, в частности опыт ВС США в Афганистане и Ираке, действия отечественных сил и средств радиоэлектронной борьбы в первой и второй чеченских кампаниях, а также в конфликте с Грузией, известном как «восьмидневная война».

В целом книга дает широкому кругу читателей четкую структурированную информацию не только по истории становления РЭБ в мире, но и по современным проблемам развития радиоэлектронной борьбы и т. д. В то же время некоторые читатели могут не только не разделять, но и подвергнуть критике часть утверждений авторов. И все же книга достойна внимательного прочтения и изучения всеми, кто интересуется такой сложной темой, как радиоэлектронная борьба.

«История отечественной радиолокационной авиационной техники». ИД «Столичная энциклопедия», 2015, 400 стр. Под общей редакцией директора Департамента радиоэлектронной промышленности Минпромторга С. В. Хохлова.

Это пятая книга серии «История отечественной радиоэлектронной техники», выпускаемой с 2011 года. Уже увидели свет «История отечественной радиолокации», «История отечественной электроники», «История отечественных средств связи», «История отечественной электронной вычислительной техники».

Почти сразу после изготовления первых отечественных наземных радиообнаружителей «Редут» командование Красной армии поставило перед разработчиками – НИИ-20 (ныне ВНИИРТ) задачу размещения радиоустановки на борту самолета. Дело оказалось архисложным: требовалось средства, размещаемые в двух грузовиках, смонтировать в фюзеляже самолета. Истребитель не подходил – мало места, отсутствует кабина оператора станции. Был выбран скоростной трехместный бомбардировщик Пе-2.

Началась Великая Отечественная. НИИ-20 эвакуировали в Барнаул. Здесь и была создана первая в СССР самолетная радиолокационная станция «Гнейс-2». Ее главный конструктор – В. В. Тихомиров. В дальнейшем под его руководством в ОКБ-15 (ныне НИИП им. В. В. Тихомирова) были созданы первая радиолокационная станция «Изумруд» для реактивного самолета МиГ-17П с пушечным вооружением (1952) и «Изумруд-2» для МиГ-17ПФУ с первыми управляемыми ракетами РС-1У класса «воздух-воздух» (1955). В дальнейшем в институте под руководством В. К. Гришина, А. И. Федотченко, Б. И. Сапсовича разработана уникальная система управления вооружением «Заслон» для истребителя МиГ-31, а также «Меч», «Барс», «Ирбис» для Су-27, Су-30, Су-35. Ныне здесь завершается разработка многофункционального радиолокационного комплекса для ПАК ФА (Т-50). Об этой уникальной работе подробно рассказывается на страницах книги.

В 1944 году работы по авиационной радиолокации развернулись во вновь созданных ВНИИ-108 (ныне ЦНИРТИ им. А. И. Берга) и НИИ-17 (ныне концерн «Вега»). Во ВНИИ-108 под руководством А. А. Расплетина была создана аппаратура ТОН-2 для предупреждения экипажей бомбардировщиков о нападении с задней полусферы. Позже здесь разработаны первые самолетные радиодальномеры, приборы слепого бомбометания, аппаратура постановки помех.

В НИИ-17 разработан комплекс прицельного оборудования «Рубидий» со станциями «Кобальт» и «Цезий» для первого стратегического бомбардировщика Ту-4. Под руководством А. Б. Слепушкина создана станция «Сокол» для тяжелых реактивных истребителей Як-25. Позже были разработаны доплеровские устройства, системы навигации, станции бокового обзора. Визитными карточками института стали комплексы дальнего радиолокационного обнаружения «Лиана» для Ту-126, «Шмель» и «Шмель-М» для самолетов А-50 и А-50У.

По мере совершенствования радиолокационных станций уменьшались их вес и габариты. В 1962 году на вооружение принят первый отечественный комплекс перехвата Су-11-8М с ракетой «воздух-воздух», оснащенной первой радиолокационной головкой самонаведения ПАРГ-1ВВ. Она была разработана в НИИ-20 (ВНИИРТ) под руководством Н. А. Викторова.

С 1963 года разработка РГС класса «воздух-воздух» велась под руководством И. Г. Акопяна и Е. Н. Геништы. Были созданы РГС для ракет, находящихся на вооружении МиГ-23, МиГ-25, МиГ-29, МиГ-31, Су-27. В 1986-м для консолидации усилий разработчиков создан специализированный институт – московский НИИ «Агат».

Конструирование РГС для ракет класса «воздух-поверхность» велось с 1947 года в КБ-1 (НПО «Алмаз»), с 1956-го – в ОКБ-283 («Ленинец»). В настоящее время эти работы продолжаются в НПП «Радар ммс» и УПКБ «Деталь».

В книге рассказывается о разработке авиационной радиолокационной, радиотехнической аппаратуры, систем радиоэлектронной и оптико-электронной защиты самолетов и вертолетов от авиационных и зенитных ракетных комплексов в НИИ «Экран», УПКБ «Деталь», ВНИИРА, Нижегородском НИИ радиотехники, КБ «Луч», НИИ «Кулон», о производстве бортовой радиоэлектронной аппаратуры на Государственном рязанском приборном заводе, Лианозовском электромеханическом, челябинском радиозаводе «Полет». Авторами книги выступили ученые ИРЭ РАН, ЛЭТИ, ЦНИИ Войск ВКО.

Несмотря на обилие представленных документальных, справочных, архивных материалов и иллюстраций (около тысячи фотографий, рисунков и схем), многие из которых уникальны, публикуются впервые, авторы книги не претендовали на полноту охвата столь сложной и многогранной темы. Они предприняли попытку обобщить и систематизировать известные и вновь появившиеся документы и материалы по истории, изложить основные направления и перспективы развития.

Достижение военно-технического превосходства или хотя бы паритета – ключевое условие обеспечения национальной безопасности. Среди военных технологий близкого будущего особую роль играют системы автоматического обнаружения, распознавания и автономного наведения средств поражения на заданные цели по их изображению и другим сигнатурам с точностью, обеспечивающей прямое попадание.

Решение данной проблемы выведет на качественно новый уровень ударные возможности Вооруженных Сил в неядерном конфликте с любым противником. Появится материальная база для проведения скоротечных операций с нанесением избирательных, так называемых хирургических ударов с минимальным побочным ущербом. Без решения этой проблемы невозможно и создание действительно эффективной системы стратегической ПРО.

“Для России с ее оборонительной Военной доктриной, огромными пространствами, недостаточно развитой инфраструктурой целесообразно строительство Вооруженных Сил как организации с «распределенным интеллектом» ”

Одним из приоритетов представляется гиперспектральная спектрометрия. Разработка систем на ее основе рассматривается как качественно новый этап развития средств разведки и наблюдения, совмещающих способности решения трех основных задач: обнаружение, классификация, поддержание контакта. Это актуально и для систем самонаведения оружия.

Комплексы разведки и наблюдения, использующие метод гиперспектральной спектрометрии, обладают важными достоинствами. Во-первых, это многодиапазанность. Она позволяет обеспечить повышенную проницаемость в любой среде, высокую вероятность установления контакта, надежную классификацию объекта вплоть до достоверного определения его местоположения в пространстве и направления движения, а также надежную селекцию помех естественного и искусственного происхождения. Во-вторых, математические методы обработки сигналов. Это наделяет комплексы реальными свойствами интеллектуального оружия, прежде всего за счет автоматизированной адаптации к различным объектам, их пространственному расположению, системам и средствам скрытия, а также к различным вариантам метеоусловий. Однако использование оптического диапазона электромагнитного излучения, пусть даже и весьма широкого – от инфракрасного до ультрафиолетового, все-таки создает зависимость от погоды.

Для систем разведки, целеуказания, наведения гиперспектральная спектрометрия открывает принципиально новые возможности. Прежде всего это прямое (не за счет наблюдения за перемещением) определение пространственной ориентации цели, что позволяет существенно сократить время на целеуказание и осуществлять контроль элементов движения в реальном времени. У оружия (снаряда, ракеты) появляется способность надежной классификации цели, самостоятельного (автоматического) выбора наиболее выгодного ракурса атаки и самого уязвимого места поражения. Это позволяет, с одной стороны, существенно повысить устойчивость самих ударных средств от воздействия систем самообороны, а с другой – сократить количество попаданий, потребных для вывода из строя или уничтожения объекта. Наконец, есть возможность создания унифицированных средств разведки и ГСН для наблюдения и поражения различных целей, когда адаптация к решению той или иной задачи может быть осуществлена путем смены математического аппарата обработки сигналов.

Привязанные к спутнику

В США применение методов гиперспектральной спектрометрии считается одним из наиболее перспективных способов повышения своевременности и достоверности разведки.

В интересах Пентагона разрабатываются технологии для воздушных и космических платформ по двум основным направлениям. Первое – разведка среды ведения военных действий, наземного, морского и воздушно-космического пространства. Второе – обнаружение целей, описание их параметров и идентификация.

Американские ВВС уже располагают спутником Mighty Sat II с аппаратурой гиперспектрального анализа FTHSI. ВМС США – космическим аппаратом HYDICE. Гиперспектральная аппаратура CYRIS имеется и на борту спутника PROBA Европейского космического агентства. Ведутся работы по созданию на основе того же метода разведывательных комплексов тактического звена с использованием БЛА. Космические системы для оперативной и стратегической разведки должны позволять с высокой вероятностью обнаруживать и классифицировать цели, когда они замаскированы, частично или полностью скрыты, а также в условиях преднамеренных помех. Все это в реальном масштабе времени.

В США, судя по материалам открытой печати, основной упор делается на развитие именно систем разведки, а не самонаведения оружия для значительного повышения возможностей глобального наблюдения в любое время суток, в сложных метеоусловиях с целью вскрытия стационарных и мобильных замаскированных объектов и слежения за ними для последующего уничтожения. Какой результат наиболее опасен для нас? Утрата скрытности наземных мобильных стратегических ракетных комплексов, поскольку с внедрением гиперспектральной спектрометрии у США появляется возможность осуществлять их надежную разведку в реальном масштабе времени в любой точке России. И никакие ухищрения с маскировкой здесь не помогут.

Вместе с тем приоритет систем разведки, а не управления оружием и самонаведения боеприпасов повышает зависимость войск от внешней информации. Степень связанности группировок США увеличивается, предъявляя тем самым более высокие требования и к технике, и к личному составу.

Преимущества автономизации

В России еще в 90-е инициативной группой ученых разработаны и апробированы в народном хозяйстве эффективные системы наблюдения на основе гиперспектральной спектрометрии. В отличие от американских подходов наши ноу-хау позволяли внедрить метод непосредственно в боевые системы, придавая им свойства высокоинтеллектуального оружия за счет решения ключевой задачи – автоматического распознавания образа цели. И можно было бы создать условия для реализации качественно иной концепции развития вооружений ВС РФ. Имеется в виду минимизация зависимости от внешней информации, «автономизация» ВВТ. То есть строительство ВС РФ как организации с «распределенным интеллектом» в противовес ВС США, которые развиваются в направлении его «централизации».

Фото: takefon.com

Главными достоинствами систем с «распределенным интеллектом», то есть с высокой степенью «автономизации» элементов, являются существенное снижение требований к управлению и высокая функциональная устойчивость к поражению. Первое обусловлено тем, что объем информации (разведывательной и командной), необходимой для действий отдельных боевых единиц, обладающих своими продвинутыми средствами наблюдения, существенно сокращается. Соответственно резко снижается и стоимость системы управления. Повышение функциональной устойчивости предопределяется тем, что при высокой степени автономности элементов вывод из строя системообразующих звеньев не лишает остальные способности выполнять свои функции.

Основной недостаток организационно-технических систем с «распределенным интеллектом» вытекает из их преимущества. Они более инертны.

Очевидно, что для России с ее оборонительной Военной доктриной, огромными пространствами, недостаточно развитой инфраструктурой, особенно систем связи, целесообразнее развитие ВС в направлении «автономизации» войск (сил). Поэтому ориентацию на приоритетную интеллектуализацию вооружения следует признать более соответствующей нашим условиям.

Второе важнейшее достоинство этого подхода в том, что ударные системы могут быть дополнены на единой концептуальной основе соответствующими оборонительными, способными нейтрализовать их аналоги в иностранных армиях. Таким образом, мы получаем не отдельные образцы, а комплекс. Он реализует и ударные, и защитные функции.

За броней не укрыться

Уровень отечественных разработок на основе гиперспектральной спектрометрии позволяет рассчитывать на создание уже в ближайшее время качественно новых систем вооружения. Это, в частности, многоцелевой противотанковый комплекс и активная защита бронетехники. Это оперативно-тактические и тактические ракеты с интеллектуальными высокоточными ГСН и соответствующие системы активной защиты наземных объектов. Это ЗРК с интеллектуальным высокоточным наведением в сочетании с системой защиты вертолетов и самолетов.

Главным достоинством многоцелевого противотанкового комплекса с использованием ГСН на основе гиперспектральной спектрометрии будет возможность надежной классификации и определения пространственного положения бронеобъекта. Это, стоит повторить, позволяет автономно выбирать наиболее уязвимую область поражения. Идентификация цели по ее трехмерному образу в сочетании с приданием этому оружию возможности оперативно менять ее «портрет» делает такой ПТРК пригодным к применению и по иным объектам. Фактически речь идет о переносной универсальной системе высокоточного оружия пехоты.

Метод гиперспектральной спектрометрии позволяет создать равнопрочную по всем возможным направлениям подхода снаряда защиту объектов, в частности танков и ББМ. При этом усиление защиты будет связано не с увеличением толщины брони (а значит, и веса), а с более надежным и своевременным распознаванием атакующего средства поражения, для чего не потребуется сколько-нибудь значимого увеличения массогабаритных характеристик техники. Кроме того, данный метод дает исключительную помехозащищенность, обеспечивая поражение скрытых объектов.

Внедрение интеллектуальных ПТРК и систем защиты приведет к существенным сдвигам в идеологии развития ВВТ Сухопутных войск. Противостояние «снаряд – броня» меняется на «ударная система – защитная система». Тем самым в определенной мере нивелируется значимость классической противоснарядной брони. Она будет неспособна обеспечить равнопрочную защиту танка. Интеллектуальный боеприпас самостоятельно найдет наиболее уязвимую точку.

Не меньший интерес методы гиперспектральной спектрометрии представляют в плане оснащения ГСН оперативно-тактических и тактических ракет. Они получают качественно новую возможность – доразведки состояния цели и автоматического выбора наиболее уязвимого элемента. Это особенно важно при поражении объектов, обладающих пространственной структурой, которые имеют систему обороны, не позволяющую надежно выявить местоположение отдельных элементов и их состояние. К числу таковых относятся, например, военно-морские базы, аэродромы, командные пункты оперативного звена и выше.

Это новое качество в сочетании с существенным повышением помехозащищенности ГСН и точности попадания позволит существенно сократить потребный расход боеприпасов для поражения распределенных функционально связанных целей, а также повысит вероятность уничтожения точечных высокозащищенных объектов, особенно в условиях помех.

Использование интеллектуального наведения на основе методов гиперспектральной спектрометрии обеспечивает высокоэффективную автономную систему объектовой защиты. Вероятность поражения головных частей ОТР и ТР может быть значительно увеличена за счет качественного роста возможностей их обнаружения и правильной классификации в условиях помех с существенным повышением точности наведения.

Актуально применение методов гиперспектральной спектрометрии в ГСН ПЗРК и ЗРК, ракет класса «воздух-воздух», работающих в оптическом диапазоне. Это позволит прежде всего обеспечить исключительно высокую помехозащищенность и даст возможность всеракурсного поражения воздушных целей вне зависимости от их положения относительно внешних источников излучений. Существующие системы создания помех в оптическом и инфракрасном диапазоне неэффективны против таких ГСН. А на создание новых, способных эффективно противодействовать им, потребуется много времени.

Возможность надежного выявления атакующей ракеты и ее пространственной ориентации с использованием методов гиперспектральной спектрометрии подводит нас к необходимости разработки всеракурсной и всенаправленной защиты летательных аппаратов. То есть появляется возможность создания полноценной индивидуальной системы ПВО для них.

Имеющийся задел позволяет нам развивать гиперспектральные технологии и создавать на их основе высокоэффективные средства разведки и наблюдения. Есть все предпосылки для развертывания такой работы. Внедрение подобных средств в систему вооружения сулит существенное повышение боевых возможностей.

Создатель первого в России автомата Владимир Григорьевич Федоров в заключительной части своего труда «Эволюция стрелкового оружия» (1939) пришел к выводу, что дальнейшее развитие должно привести к созданию карабина-автомата нового типа (КАНТ) под патрон с меньшим габаритом и в то же время с улучшенной баллистикой.

Вместе с тем было отмечено: «…в наше время впервые подведена теоретическая база для проектирования автоматического оружия: имеется фундаментальный труд профессора Артиллерийской академии им. Ф. Дзержинского А. А. Благонравова, с изданием которого началась новая эра в деле более правильной, основанной на научных данных разработки автооружия».

На основании учения Федорова-Благонравова может быть сделан вывод, что создание карабина-автомата Калашникова АК-47 под патрон 7,62х39 миллиметров (обр. 1943 года) стало началом эры перехода к стрелковому оружию типа КАНТ согласно следующим постулатам.

1. Его облик определяется циклом перезаряжания, включающим подготовку ударно-спускового механизма (УСМ) к повторному выстрелу, то есть обеспечивающим возврат спускового крючка в исходное перед выстрелом положение с целью:

1.1. Полной автоматизации перезаряжания (то есть повторного заряжания), при котором для производства выстрела достаточно прицелиться и нажать на спусковой крючок.

1.2. Исправления исторической ошибки западных оружейников, которые вместо автоматизации УСМ создали оружие для стрельбы очередями неприцельных выстрелов.

1.3. Возможности ведения интенсивного огня сериями одиночных выстрелов посредством непрерывного нажатия на циклически возвращаемый спусковой крючок (под ответственность стрелка за каждый неприцельный выстрел и за каждый израсходованный патрон).

2. Все баллистические свойства стрелкового оружия учитывает формула мощности стрельбы, включающая скорострельность, энергию пули у цели и вероятность попадания.

3. Необходимо различать теоретическую скорострельность, называемую темпом стрельбы, и практическую, которая учитывает количество целей, поражаемых в единицу времени, и указывает на постоянную актуальность повышения данной характеристики.

4. Самострельный карабин-автомат АК-47 может быть преобразован в самозарядный карабин Калашникова (СКК), соответствующий постулату 1 и создающий прецедент для замены всего морально устаревшего стрелкового оружия с неполной автоматизацией перезаряжания.

Однако с созданием АК-47 начались попытки повысить кучность и точность за счет снижения мощности стрельбы. Наступила эра следующих концептуальных ошибок:

1. Требование повышать кучность и точность, параметры которых не могут быть тактико-техническими характеристиками стрелкового оружия по определению.

2. Попытка повысить кучность и точность за счет уменьшения отдачи оружия, влияние которой на вероятность попадания пуль устраняется приведением к нормальному бою. Следует заметить, что в результате приведения к нормальному бою кучность и точность стрельбы одиночными выстрелами из АК-47 и АК-74 соответствуют единым нормативам, указанным в Наставлениях по стрелковому делу (НСД).

3. Принятие на вооружение автоматов, которые согласно НСД не подлежат приведению к нормальному бою при стрельбе очередями и не имеют соответствующих нормативов.

4. Утверждение ГОСТ 28653-90 «Оружие стрелковое. Термины и определения», создающего видимость существования оружия с полной автоматизацией перезаряжания (термин 7), то есть скрывающего наличие ручной операции в работе УСМ вопреки постулатам 1 и 1.1.

5. Введение в НСД термина «боевая скорострельность», не имеющего смысла и скрывающего актуальность повышения практической скорострельности вопреки постулату 3.

6. Снижение мощности стрельбы из автомата АК-74, уступающего АК-47 по скорострельности, дальности убойного действия, пробивной способности пули и величине ее баллистического коэффициента, характеризующего способность сохранять скорость и направление полета.

7. Выбор АК-74 в качестве прототипа для создания автомата конструкции В. В. Злобина АК-12, в котором к недостаткам АК-74 добавлено устройство для отсечки очереди из трех выстрелов, усложняющее конструкцию и ускоряющее расход носимого запаса патронов.

8. Изъятие со складов Минобороны автоматов для обмена в соотношении три АК-47 на один АК-12, якобы превосходящий АК-47 по кучности стрельбы очередями, а фактически уступающий ему по совокупности свойств, характеризующих степень защищенности солдата.

Следует заметить, что выбор в пользу патрона 5,45х39 с дульной энергией 1328 джоулей сделан, несмотря на то, что под наш патрон 7,62х39 с дульной энергией 2010 джоулей создан новый образец американской винтовки, о чем стало известно из следующего сообщения: «Компания CMMG выпустила винтовку МК47 Mutant. Это совершенно новая платформа, которая базируется на серии AR-15 с увеличенной мощностью и непревзойденной надежностью легендарного автомата АК-47».

Очевидно, что если постулат 4 реализуют создатели «Мутанта» (или другой конкурент РФ) под международной правовой охраной приоритета нового объекта промышленной собственности, то на оружейном рынке не будет места для российского стрелкового оружия типа СКК.

Простота преобразования АК-47 в СКК раскрыта в комментариях («ВПК», №№ 19, 21, 2015) к статье «От АК-47 к супероружию за одно нажатие».

В течение четырехсот лет после изобретения огнестрельного оружия в ружьях и пистолетах применяются прицелы открытого типа, устанавливающиеся на изделиях боевого, спортивного и охотничьего назначения в виде пары «целик-мушка». Данная схема позволяет быстро построить линию «глаз-цель» и произвести выстрел.

Здесь есть существенный недостаток, связанный с особенностью человеческого глаза, который не может одновременно фиксировать точки, находящиеся на разном от него удалении. Следовательно, при переносе взгляда с целика на мушку и далее на цель возникают ошибки на оружии в двух точках: целик и мушка, а также в четырех направлениях – вверх, вниз, влево и вправо.

Прихотливая линия огня

Фото: bashunter.ru

В реальных полевых условиях ошибки многократно увеличиваются из-за воздействия на стрелка множества обстоятельств: физическая нагрузка, страх, погодные условия в виде дождя, снега, ветра, адреналин при появлении цели... И ни один из факторов не способствует повышению точности стрельбы. Для увеличения вероятности попадания применяются современные приборы, позволяющие перейти на одну точку при прицеливании в виде лазерного луча или прицельных меток на экране. Исключая пару «целик-мушка», эти приспособления теоретически дают возможность вдвое уменьшить количество мест погрешностей при прицеливании.

В большинстве случаев такие приборы в реальных полевых условиях проявляют ряд конструктивных недостатков. Им требуется наличие элементов питания, они зачастую не работают при минусовых температурах, при эксплуатации велика вероятность сбоя настроек, многие имеют большие габариты и высокую стоимость. По сути ни один из прицельных приборов не выдерживает тех испытательных нагрузок, которые переносит современное оружие. Потому все высокотехнологичные прицелы более применимы для спортивной, но не боевой стрельбы.

Спасительная дырочка

С учетом современных требований к изделиям военного, спортивного и охотничьего назначения на основе многолетней активной практики, принимая во внимание особенности человеческого зрения, а также воздействия на стрелка факторов в реальных полевых условиях, было спроектировано устройство под названием моноприцел.

Принцип действия данного прибора основан на совпадении оси внутреннего калиброванного отверстия с центром мишени, расположенном на пристрелочном расстоянии, а внутренний диаметр фиксирует стандартную мишень на расстоянии пристрелки конкретной модели изделия. Данная схема позволяет в два раза уменьшить количество мест на изделиях, где возможны ошибки при построении линии «глаз-цель», и обеспечить производство точного выстрела.

Важной особенностью моноприцела является возможность видеть цель непосредственно глазом через калиброванное отверстие, сохраняя при этом отличный обзор сектора стрельбы.

Конструкция моноприцела состоит из корпуса и внутреннего калиброванного отверстия, а также посадочного места, которое в зависимости от модели оружия может осуществляться с помощью винтов или пайки.

Габариты прибора минимальны: высота – 6 миллиметров, ширина – 8 миллиметров, длина – 12 миллиметров, вес – 15 граммов. В зависимости от модели изделия и материала параметры могут незначительно меняться.

Установка моноприцела производится после одноразовой пристрелки в районе мушки. Моноприцел прост в применении, конструкция позволяет одновременно фиксировать два пристрелочных расстояния.

Испытано в деле

При применении моноприцела на охотничьих изделиях в реальных полевых условиях выявлены следующие преимущества: простота использования, надежность, пристрелка производится один раз. Есть и другие положительные факторы. Хорошо контролируется сектор обстрела, легко прицеливаться с любой руки, есть возможность стрелять с открытыми глазами. Моноприцел упрощает прицеливание людям с ослабленным зрением.

При применении на охотничьих изделиях в полевых условиях отмечено резкое увеличение результативности – на 60 процентов и более, также заметно сокращается время прицеливания при стрельбе. Как следствие улучшается начальная подготовка стрелков, уменьшается расход боеприпасов.

Областью использования моноприцела могут быть любые изделия военного, охотничьего и спортивного назначения, включая короткоствольные.

Хочется обратить внимание производителей и конструкторов современного оружия на эту разработку. Она запатентована. Однако не менее важно, чтобы и приоритет применения остался за российскими производителями и позволил им улучшить технические характеристики российского оружия, уменьшая его себестоимость и повышая надежность.

Один из существенных недостатков ПТУРС второго поколения – необходимость визуального контакта системы управления снарядом и цели. Это происходит при радиоэлектронном или лазерном способе наведения, при котором наводчик осуществляет постоянную подсветку цели до момента ее поражения. В течение всего этого времени расчет ПТУРС также находится в поле зрения противника и может быть выведен из строя имеющимся у противостоящей стороны оружием.

Фото: google.com

Первый серийный комплекс третьего поколения «Джевелин», использующий принцип «выстрелил-забыл», позволяет оператору произвести пуск и немедленно укрыться для смены позиции или перезарядки. Однако для наведения оператор должен захватить цель при помощи маркера на экране пускового устройства (ПУ), опять же находясь в пределах прямой видимости противника.

Предлагается разработать противотанковый комплекс (ПТК), позволяющий вести обстрел целей с закрытых позиций. Для этого противотанковая ракета помещается в одноразовый или многоразовый контейнер, старт из которого осуществляется с помощью вышибного заряда по минометному типу, в дальнейшем включается двигатель. Такая схема по сравнению с комплексами классического образца позволяет либо увеличить дальность действия ракеты при неизменной массе за счет энергии вышибного заряда, либо увеличить вес боеприпаса с сохранением дальности действия. Полет такого ПТУРС происходит по мортирной траектории, что позволит поражать цели сверху в наиболее уязвимую часть, а также на обратных скатах высот и в других местах, недоступных для имеющихся образцов. Наведение ракет на цель может производиться как по уже отработанным схемам использования противотанковых кассетных элементов или на отраженный сигнал лазерной подсветки, которую осуществляет наводчик на передовой позиции, имеющий визуальный контакт с мишенью, так и с помощью маркеров – источников инфракрасного, радиоэлектронного или иного излучения, находящихся на цели. Подобную метку оставляет пиротехнический состав, выстреливаемый из специального ружья, либо заряд небольшой НУР и т.п.

Схема действия такого оружия предполагается следующая. Танк, БТР, любой другой объект обстреливаются боеприпасом, несущим пиротехнический состав, который при попадании прилипает к поверхности и загорается, создавая контрастную метку на цели. Ее координаты передаются на позицию ПТК, который выпускает ракету в указанный район. Головка самонаведения захватывает сигнал маркера и направляет на него ракету. Носителями метящих боеприпасов могут быть легкие БЛА, пехота, специальные подразделения и т.п. Сами маркеры весьма компактны. Не исключено, что попадание их на цель не будет замечено противником, например экипажем танка.

Для реализации идеи необходимо, во-первых, определиться с маркером. Он должен быть простым, дешевым и легко закрепляться на поверхности целей. Во-вторых, надо разработать (если таковой еще нет) головку самонаведения на сигнал маркера.

Придумав атомную, а затем и водородную бомбу, человечество – пока, к счастью, не все – обзавелось тем, что принято называть абсолютным оружием. Никакое другое средство уничтожения себе подобных не обладает способностью покончить с единственной из известных ныне цивилизаций как таковой.

Вряд ли вызывает сомнения то, что глобальный ядерный конфликт, случись таковой, приведет к предсказанной американским астрофизиком Карлом Саганом и русским физиком Георгием Голицыным «ядерной зиме». Ее признаки просчитываются компьютерными методами. «Ядерная зима» – катастрофическое изменение климата, вызванное выбросом в стратосферу колоссального количества сажи и пыли после фатального обмена убийственными залпами. В результате на Земле ударят рукотворные арктические морозы – вдобавок к чудовищным разрушениям жизненно необходимой инфраструктуры и обширному радиоактивному заражению.

Шаг в плейстоцен

Чтобы произошел апокалипсис, достаточно задействовать около трети имеющихся ядерных зарядов. О человеческих потерях можно догадаться – впрочем, на этот счет тоже сделаны прогнозы, как планетарные, так и локальные. Согласно выкладкам американских ученых Брайана Туна, Алана Робока и Ричарда Турко жертвами обрушенного на города Китая залпа только одной стратегической атомной ракетной подводной лодки типа «Огайо» станут 119 миллионов человек, а если целью окажется Россия – 42 миллиона. При этом в атмосферу будет выброшено соответственно 23 и 10 миллионов тонн сажи. А таких субмарин у американцев 14 штук.

“Уровень применения атомной «дубинки» снизился до сержанта – командира танкового экипажа ”

В свою очередь подрыв тысячи российских ядерных боезарядов над США способен уничтожить 48 процентов населения, еще 16 процентов американцев будут искалечены (это без учета пораженных лучевой болезнью).

В Азии ощетинились друг на друга давние неприятели – Индия и Пакистан. Ядерный конфликт между ними при условии использования суммарно всего 750 килотонн взрывной мощности имеющихся зарядов (что в четыре раза «легче» одной боеголовки первой советской МБР Р-7) привел бы к одномоментной гибели более 40 миллионов человек и выбросу 6,6 миллиона тонн сажи. И такого загрязнения атмосферы, считают ученые, уже достаточно, чтобы на Землю пришло глобальное похолодание типа Малого ледникового периода, наступившего при замедлении течения Гольфстрима на рубеже XIII–XIV веков (что привело к продовольственной катастрофе в Европе). Для полноценного плейстоцена, когда арктические льды были на 1500–1700 километров южнее своих нынешних границ, достаточно выброса 75 миллионов тонн сажи. Это меньше половины прогностического количества, определенного учеными для полномасштабного ракетно-ядерного конфликта между Западом и Востоком.

Самоубийственной станет даже крайне маловероятная «безответная» ядерная атака. Если бы США смогли нанести уничтожающий удар по России и Китаю, использовав 2200 ядерных зарядов, это привело бы к выбросу 86,4 миллиона тонн сажи с последующей ледниковой катастрофой для всего мира, сопровождаемой массовым голодом. Грандиозные бедствия не минуют ни победителя, ни третьи страны, не участвующие в конфликте. Но безответности не получится, а будет российский ответно-встречный «контрсиловой» Армагеддон и такой же – со стороны Китая…

Когда-то при обучении на военной кафедре по специальности, связанной с оружием массового поражения, нам говорили, что согласно принятым в ВС СССР нормам безопасной считается совершенно невообразимая, скажем, для оперативного состава мирной атомной энергетики (при штатной работе) внешняя гамма-доза 50 рентген при однократном облучении, а при многократном в течение десяти суток – аж 100. Дескать, с такой дозой вполне можно воевать. Преподавателю-полковнику был задан дерзкий вопрос: верит ли он сам в возможность одерживать виктории, действуя в неудобнейшем ОЗК и имея за спиной радиоактивные развалины, в которые превращена собственная страна, и перед собой – такие же руины на территории противника? Полковник загадочно улыбался. А на занятиях по гражданской обороне нам что-то втюхивали про «спасательные и неотложные аварийно-восстановительные работы в очаге поражения» и уже откровенно говорили, что «это теория, а о практике лучше и не думать».

Практика и то в стиле киносказаний (реальность оказалась бы похлеще) – у Константина Лопушанского в «Письмах мертвого человека» и в американском «На следующий день» (режиссер Николас Мейер). В английском «Нити» (Мик Джексон) особенно выразительно подчеркнуто бессилие системы гражданской обороны. Эти фильмы, увы, актуальны и сегодня в связи с попытками некоторых государств, в благоразумии которых есть сомнения, присоединиться к клубу ракетно-ядерных держав.

Атомный комбат, ядерный сержант

В свое время боевые свойства ядерного оружия и успехи в миниатюризации зарядов привели военных разных стран к мысли о как можно большей «нуклеаризации» армии. Не удовлетворяясь стратегическими возможностями ЯО, специалисты стремились понижать уровень его возможного применения – до фронтового и тактического. Так, в США и СССР появились оперативно-тактические (с дальностью пуска до 1000 км) и тактические (до 100 км) ракеты, крупнокалиберная атомная артиллерия, поступившие непосредственно в распоряжение сухопутных войск.

Фото: google.com

Да что там ракеты – в начале 60-х годов американцы приняли на вооружение легкие безоткатные орудия «Дэви Крокет» (Davy Crockett), стрелявшие снарядами М388 с ядерным зарядом мощностью до одной килотонны. Назвали эти убийственные штуки в честь персонажа американского фольклора – эпического хвастуна и балагура Дэви Крокета из Кентукки. В модификации М28 такое орудие переносилось тремя солдатами и могло стрелять на дальность два километра, например, с джипа. Полномочия на применение «Дэви Крокета» получили командиры парашютно-десантных и пехотных батальонов. Такой вот «батяня-комбат» с собственной атомной бомбой.

В последующем янки оснастили управляемыми ракетами «Шиллейла» в ядерном снаряжении легкие танки «Шеридан». Уровень применения атомной «дубинки» (именно так переводится на русский слово shillelagh) снизился до сержанта – командира танкового экипажа.

Разумеется, в случае войны разрешение (и решение) на использование «микроядерного» оружия поля боя должно было поступать от вышестоящего командования. Остается представить себе такую войну, планировавшуюся в 60-е: глубокий тыл громится стратегическими ракетами и дальними бомбардировщками, а на фронте в Европе ядерными ударами ОТР и ТР, тактической авиации проламываются бреши в обороне противника или, наоборот, сметаются идущие в наступление танковые армии. А то, что уцелело, добивается непосредственно на поле боя атомной артиллерией…

Так и хочется сказать: «Заигрались полководцы в солдатики». Хорошо еще не получается создать долгохранимые ядерные боеприпасы на основе, скажем, калифорния-254, чья критическая масса просто ничтожна. Иначе бы появились пулеметы, стреляющие ядерными пулями.

Развернутый ответ

Советский Союз, конечно, тоже не оставался в долгу. Ответом на «Дэви Крокет» стала разработка в 60-е ракетно-ядерного оружия поля боя «Резеда» – неуправляемых ракет, запускаемых с борта бронетранспортера на дальность до шести километров, а затем в 70-е – ракет «Таран» и «Шиповник» в «специальном снаряжении» для танков и боевых машин пехоты. Это был уровень ядерной компетенции командиров танковых и мотострелковых полков. Однако на вооружение они не поступили – США к тому времени изъяли из войск и «Дэви Крокет», и ядерные «Шиллейлы». По предположению известного российского военного историка Александра Широкорада, между правительствами СССР и США могло быть заключено некое секретное соглашение на этот счет. Благоразумное, надо признать.

Однако ядерного оружия дивизионного, армейского и фронтового звена это не коснулось. Например, в СССР вдобавок к нацеленным на объекты в Европе и Азии Р-12, Р-14 и «Пионер» имелись ракетно-ядерные части сухопутных войск, вооруженные фронтовыми ракетными комплексами «Темп-С» (по зарубежным данным, мощность боеголовки – от 500 килотонн до 1 мегатонны), армейскими 9К72 (диапазоны в пределах 10–100 и 200–500 килотонн, по тем же источникам) и «Ока» (100 килотонн), дивизионными «Луна», «Луна-М» (200 килотонн) и «Точка» (100 килотонн).

Возможности этих комплексов перекрывали тактическую и оперативно-тактическую глубину на дальность от 40–70 до 900 километров. На меньших дистанциях ядерные удары могли наноситься спецснарядами артиллерии дивизионного, армейского и фронтового подчинения калибра 152, 203 и 240 миллиметров.

Согласно официальному заявлению Комитета министров обороны государств – участников Варшавского договора по состоянию на 1 июля 1988 года в Европе у стран антинатовского блока имелось 1608 пусковых установок баллистических ракет тактического и оперативно-тактического назначения против 136 у НАТО (атлантисты в этом плане большее значение придавали авиации). Этого количества вполне хватало, чтобы вызвать глобальную катастрофу даже без стратегического оружия. При этом и СССР, и США де-факто реализовали концепцию многонациональных ядерных сил в Европе. Согласно ей ракетами тактического и оперативно-тактического назначения соответственно советского (за исключением «Темп-С») и американского («Першинг-1», «Сержант», «Ланс» и «Онест Джон») производства располагали неядерные страны – участницы противостоявших друг другу коалиций. На указанную дату это были все союзники СССР по Варшавскому договору, а также ФРГ, Италия, Бельгия и Нидерланды. Кроме того, американскими «Лансами» была вооружена английская, а собственными «Плутонами» – французская армии. В случае начала вооруженного конфликта планировалась передача советских и американских ядерных боезарядов ракетчикам союзных армий (а тактических ядерных авиабомб – их военно-воздушным силам).

Поговорим или повоюем?

Как говорил Талейран: «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять ее военным». Предотвращение вооруженного столкновения, снижение уровня противостояния – дело прежде всего политиков.

Бессрочный Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности стал первым в истории соглашением о реальном сокращении целых классов ракетно-ядерного оружия, а именно – ОТР большой дальности (от 500 до 1000 км) и стратегических ракет средней дальности (от 1000 до 5500 км). Это существенно ослабило ядерное противостояние в Европе.

Альтернативы снижению физических потолков ядерного паритета нет. Он должен базироваться на осознании порога разумной достаточности, а не на подсчете количества гипотетических неоднократных уничтожений противника, притом что тот располагает не меньшими возможностями по этой части. Вряд ли можно согласиться с игривой цитатой из книги «Наука и оборона» французского физика Мориса Намиаса, вышедшей в Париже в 1967 году: «Распространение ядерного оружия подобно половому влечению. Его нельзя культивировать, ему нельзя способствовать, но нельзя и помешать». Мешать бывает трудно, но необходимо.

Здесь следует упомянуть и другой труд – книгу Роберта Макнамары «Путем ошибок – к катастрофе» (Нью-Йорк, 1986). С 1961 по 1968 год Макнамара трудился на посту министра обороны США. Это был период интенсивной гонки вооружений. Именно тогда американцы вышли на тот количественный уровень стратегического ядерного оружия, который сохранялся к моменту начала переговоров с Советским Союзом по его взаимному ограничению. Процитирую «пентагоновского ястреба»: «С тех пор как Альберт Эйнштейн отправил свое историческое письмо президенту Рузвельту, предупреждая его, что для Соединенных Штатов существенно важно как можно быстрее приступить к разработке ядерной бомбы, мировые запасы такого оружия выросли с нуля до 50 тысяч единиц. В среднем разрушительная мощь каждой из них в тридцать раз превосходит мощь бомбы, сброшенной на Хиросиму. Всего несколько сотен из этих пятидесяти тысяч могли бы уничтожить не только Соединенные Штаты, Советский Союз и их союзников, но в результате атмосферных последствий и бoльшую часть остального мира. Мы достигли нынешнего уровня опасной и абсурдной конфронтации благодаря целому ряду шагов, многие из которых казались в свое время вполне разумными. Шаг за шагом мы можем теперь ликвидировать значительную часть ущерба. Разве нашим первоочередным долгом и обязанностью не является обеспечение всенепременного выживания нашей цивилизации?».

Ответ на этот вопрос, поставленный тридцать лет назад, может быть только утвердительным.

С момента принятия РПГ-7 на вооружение Советской армии в 1961 году их произведено свыше девяти миллионов штук. Эти гранатометы используются в ВС более сотни государств и фактически всеми незаконными вооруженными формированиями. Но значительная часть ранее выпущенных гранат РГ-7 серий В, ВМ, ВС, ВС «Луч» в настоящее время не отвечает своему основному назначению.

Имеется в виду борьба с современными танками, оснащенными многослойной броней, динамической защитой, экранированием и т. п. Но с другой стороны, применение этих гранат по небронированной технике, живой силе как на поле боя, так и находящейся в укрытии (блокпосты, строения) по-прежнему актуально. Для повышения эффективности действия боеприпасов типа РГ-7В по указанным целям предлагается несколько вариантов их модернизации.

Фото: foxtrot-productions.com

Первый, наиболее простой – осколочная рубашка, одеваемая на гранату в зоне размещения ВВ, которая увеличивает поле поражения живой силы противника. Этот принцип давно известен, пример – РГ-33 с осколочной рубашкой, одеваемой при применении боеприпаса в оборонительном варианте. И если при метании такой гранаты существует опасность самопоражения, то при модернизации РГ-7 она с учетом дальности стрельбы полностью исключается. При этом сохраняется кумулятивное действие.

Второй вариант более мощный. Эффект достигается за счет установки в кумулятивную воронку дополнительного заряда ВВ. В этом случае рубашка может быть более массивной, что обеспечит увеличение как фугасного, так и осколочного действия. Правда, граната перестает быть кумулятивной и не годится для поражения бронированных целей.

Та же идея применима при аналогичной модернизации ПТУРС первого поколения («Малютка» и «Фаланга»). Кстати, во время противостояния в Чечне делались попытки повысить эффективность их действия против живой силы и других объектов на поле боя кустарным способом. В кумулятивную воронку заправляли смесь из 600 граммов ВВ и 1150 граммов рубленой проволоки. Конечно, подобная самодеятельность весьма опасна, но идея здравая и имеет право быть проработанной компетентными организациями.

Но это только полдела. Вторая половина работы по модернизации – создание простейших быстросъемных прицельных приспособлений, учитывающих изменение баллистических характеристик модернизированных гранат с увеличенными весогабаритными параметрами.

Реализация этих технических предложений позволит с минимальными затратами повысить эффективность осколочного и фугасного действия ПТР и ПТУРС и ввести в оборот значительное количество снятых с вооружения и хранящихся на складах запасов. Альтернативой этому будет уничтожение противотанковых ракет и снарядов по истечении сроков годности.

Применение в сирийском конфликте нашими ВКС запасов старых авиабомб, показатели рассеивания которых с помощью прибора СВП-24 доводятся до уровня корректируемых боеприпасов, подтверждает возможность задействовать значительные остатки и другого устаревшего вооружения за счет современных идей и разработок. Это не только дает значительный экономический эффект, но и позволяет вернуть в строй списанные образцы, повышая их боевую эффективность.

Задача борьбы с миниатюрными беспилотниками пока что не решена. Предлагаются разные способы, о некоторых из них рассказывалось в «ВПК» («Мухобойка для Пентагона», «Птичку не жалко»). Представляется, что решение может быть проще и дешевле.

Речь пойдет о тех БЛА, чье основное назначение – разведка, целеуказание, оценка результатов огневого воздействия и другие задачи, решение которых связано с длительным нахождением над ограниченной территорией расположения противника. Они, как правило, барражируют на небольшой высоте, имеют малые размеры и вес, поэтому по аналогии с боксерской терминологией их можно отнести к «мухачам», к легчайшей весовой категории. Да и надоедливы они, как мухи, особенно когда нет возможности эффективной борьбы с ними. О поиске таких способов и поговорим. Начнем с анализа существующих.

Фото: google.com

Из автомата или пулемета калибра 7,62 миллиметра, находящихся на вооружении наших войск, случайно попасть в БЛА можно, но на высоте не более 200–400 метров. Зенитные пулеметы калибра 12,7 миллиметра, которыми оснащается бронетехника, а также ЗУ-2 и ЗПУ-4 калибра 14,5 миллиметра, предназначенные для борьбы в основном с вертолетами, вряд ли намного эффективнее. Счетверенные пушечные установки типа «Шилка» имеют и радиолокационное наведение, и высокий темп стрельбы. Шансы поражения «мухача» за счет этого повышаются, но ненамного. Где и когда появится над вами очередной беспилотник, неизвестно – «Шилок» не напасешься. Все сказанное относится к «Тунгуске» и «Панцирю С1» – в части их пушечного вооружения калибра 30 миллиметров. Что же касается ракетного оснащения этих комплексов, а к ним можно добавить ПЗРК «Стрела-2», «Игла», «Верба», то есть ряд «но». Если не касаться таких мелочей, как маленькая отражающая поверхность беспилотников, основная проблема в том, что цены большинства «мухачей» в разы меньше применяемых против них ракет. Как говорится, овчинка не стоит выделки.

Предлагается рассмотреть простой, дешевый и не требующий длительной разработки инструмент борьбы с малыми БЛА. Это так называемая электронная бомба, которая может быть и снарядом или БЧ ракеты. При разрыве создается короткий высокочастотный импульс, воздействующий в нашем случае на электронику БЛА. Задача разработчика «мухобойки» – подобрать такую мощность, чтобы не ослеплять собственные средства, и определиться, чем доставлять ее к цели. Прямого попадания не требуется. Достаточно, чтобы цель была в зоне эффективного действия электронного импульса.

Оптимальной, на мой взгляд, будет специальная ракета с электромагнитным зарядом в весогабаритных характеристиках, позволяющих применение из пусковых труб комплексов типа «Игла» или РПГ с простейшей системой наведения и подрыва, допускающей значительно большее расстояние срабатывания до цели за счет широкой зоны эффективного поражения.

Отклик на статьи «Птичку не жалко»и «Электронный нокаут»

Предлагаю нашим ученым сильно не заморачиваться с «новейшими разработками», скорость полета у беспилотников невысокая. Самое важное – своевременно их обнаружить. К примеру, с помощью трубчатых микрофонов, отсеивая только шумы ротационных колебаний пропеллеров и двигателей, и/или тепловизора. Существуют и другие неизлучающие методы обнаружения. Главное, чтобы прибор был компактный и легкий. А для уничтожения БЛА проще всего сделать новый боеприпас к миномету. Есть же специальный боеприпас, позволяющий на медленно спускающемся парашютике осуществлять освещение местности...

Тогда для уничтожения БЛА можно предложить два варианта.

Первый – заправить боеприпас картечью, как предлагает автор статьи «Птичку не жалко» Михаил Гольдреер, вместо осветительного заряда. Конечно, придется немного доработать боеприпас... напильником – для создания корпуса, как у легендарной Ф-1. После раскрытия парашюта с минимальной отсрочкой происходит взрыв с разлетом осколков во все стороны. Эффект как у противопехотной мины или у той же Ф-1. Так можно уничтожать БЛА стаями.

Второй вариант – использовать миномет для выстрела боеприпаса в виде стакана с картечью в направлении БЛА с разлетом 5, 10, а может, и 15 угловых градусов, чтобы наверняка перекрыть или упредить траекторию беспилотника. Трубу-стакан целесообразнее делать многоразовой с наборным количеством картечи, в минометном расчете таких боеприпасов может быть целый ящик. Выстрел производится на упреждение траектории полета БЛА. После этого труба-стакан вынимается для последующей зарядки по окончании боя и продолжается штатная артиллерийская работа.

Все, что нужно, не так сложно, а все, что сложно, не так нужно!

P. S.:Спасибо за интересные и познавательные статьи. Надо только иностранным разведчикам поменьше информации вываливать, сделать обсуждение более закрытым, а то они нашу смекалку забесплатно с российских сайтов выметают и бюджеты свои, прошу прощения за вульгаризм, пилят.

Близится очередная, уже девятая международная выставка вертолетной индустрии HeliRussia – крупнейшая на континенте. Здесь отслеживаются мировые тенденции, оценивается состояние отрасли, делаются прогнозы.

Российский рынок вертолетных услуг хоть и находится сейчас в сложных условиях, не перестает быть интересным для иностранных производителей.

Мировые новинки

На выставке обещают быть все основные зарубежные игроки: Airbus Helicopters, Bell Helicopter, Finmeccanica Helicopters, Robinson Helicopter, Airbus DS Optronics (Pty) Ltd, LOM Praha, Pall Corporation, Trace Worldwide Corporation, Turbomeca Safran Group и другие. Заявки на участие в HeliRussia 2016 поданы компаниями из 17 стран.

Среди новинок, демонстрируемых зарубежными производителями, стоит отметить AW169, которую привезет генеральный спонсор HeliRussia 2016 – компания Finmeccanica Helicopters. Airbus Helicopters покажет новую модификацию вертолета H135.

Обширной будет экспозиция дополнительного оборудования. Dart Aerospace Ltd. покажет свою разработку 2016 года – быстросъемные подвесные корзины для вертолетов R44 и R66. Aviation Battery Systems LLC впервые привезет в Россию мобильное пусковое устройство StartStick. Компания Lightspeed готовит демонстрацию беспроводных гарнитур Tango с активным шумоподавлением и подключением мобильного телефона. Впервые эти девайсы были показаны на HeliExpo 2016 в США, а на HeliRussia состоится премьера в России и СНГ. ADAC HEMS Academy GmbH привезет демонстратор тренажера для вертолета H145 (Avionic Trainer H145) с прототипом приборной панели Helionix. Ожидаются и другие интересные зарубежные разработки.

Наша HeliRussia

Представительной будет российская часть экспозиции. Это прежде всего ГК «Ростех» и входящие в ее состав 23 предприятия: холдинг «Вертолеты России» – титульный спонсор выставки, Рособоронэкспорт, КРЭТ, Раменское приборостроительное конструкторское бюро, «Аэроприбор-Восход», НПП «Измеритель», «Техприбор», «РТ-Химкомпозит», «Технодинамика», НПП «Полет», НПО «Прибор», корпорация «Аэрокосмическое оборудование», КБПА, Раменский приборостроительный завод, УКБП и др.

Фото: techtraveling.ru

«Вертолеты России» представят патрульный вариант «Ансата» с наземным пунктом управления и многоцелевой Ми-38. «Ансат» в VIP-комплектации будет демонстрироваться на стенде компании «Русские вертолетные системы».

Холдинг «РТ-Химкомпозит» покажет «птицестойкое» остекление для Ка-62, разработанное в сотрудничестве со специалистами Всероссийского НИИ авиационных материалов. Новый триплекс весит в два с половиной раза меньше силикатного аналога и полностью соответствует требованиям, предъявляемым к оптическим изделиям, применяемым в отрасли.

«Технодинамика» представит топливную систему повышенной надежности. При аварии баки сохраняют свою целостность, а разрывы соединений происходят в специальных элементах, которые предотвращают вытекание топлива. В производстве используются только отечественные материалы. Компанией также будет представлен стартер-генератор для Ка-62, который впервые создан по схеме двух машин – магнитоэлектрического (основного) и индукторного генераторов и соединяет в себе их лучшие свойства.

В этом году на выставке откроется специализированная экспозиция по тематике БЛА и сопутствующих аксессуаров. Запланирована летная демонстрация ряда моделей.

Посетители смогут ознакомиться с новинками навигационного оборудования, наземного обеспечения, радиолокационного контроля, оборудования вертолетных площадок.

Говорим о насущном

Визитной карточкой HeliRussia уже много лет является конференция «Рынок вертолетов: реалии и перспективы», на которой с анализом и прогнозом выступают специалисты американской компании Honeywell.

В деловой программе продолжится начатое на прошлогодней выставке обсуждение актуальных вопросов по теме «Дизайн летательных аппаратов».

Концерн «Радиоэлектронные технологии» в содружестве с «Вертолетами России» проведет традиционную конференцию «Авиационное бортовое оборудование».

Ассоциация вертолетной индустрии организует на HeliRussia 2016 обсуждение актуальных направлений развития отрасли: безопасность полетов, поставщики авиационной продукции и другие.

На выставке запланированы торжественные мероприятия. Главным событием для вертолетного сообщества, несомненно, является церемония награждения ежегодной премией АВИ, которая пройдет на гала-вечере 20 мая.

Ударные корабли – эсминцы, крейсеры УРО позарез нужны Северному и Тихоокеанскому флотам в количестве не менее 20 единиц – по 10 каждому. И такие корабли у нас есть, спасибо советскому ВПК. Крейсеры проектов 1144 и 1164 требуют лишь капремонта и переоснащения на современные образцы радиотехнического и ракетного вооружения.

Известие об отказе Франции поставить российскому ВМФ «Мистрали» было встречено специалистами с большим воодушевлением. Нашему флоту корабли такого класса «и даром ни нать, и за деньги не нать», как говорили в популярном советском мультфильме. А ведь за четыре корыта – именно столько планировалось закупить – пришлось бы выложить аж два миллиарда евро. Видимо, чья-то больная фантазия рисовала картину самоубийственной высадки четырех батальонов морской пехоты России на побережье Аляски, не иначе. Возможно, один такой корабль пригодился бы МЧС, но флоту – нет.

“«Одинокий волк» – маленький советский эсминец водоизмещением 4500 тонн мог растерзать целое стадо дорогущих американских буйволов ”

Иногда очень сильно жалеешь, что российская земля редко рождает таких патриотов-интеллектуалов, как Сергей Георгиевич Горшков. При нем в период с 1956 по 1985 год русский флот достиг пика своего могущества. ВМФ получал большими сериями первоклассных краснопалубных красавцев-ракетоносцев. Советская школа кораблестроения всегда выделялась на блеклом мировом фоне. Особенной фишкой всегда были эсминцы, начиная с первого проекта, они удавались лучше, чем у других. В последнее время у флота появилась надежда. 13 февраля 2013 года главкомат ВМФ утвердил эскизный проект 23560 (шифр «Лидер») перспективного эсминца дальней морской зоны, который представило Северное ПКБ. Это превосходный корабль со стремительными обводами и неограниченными мореходными качествами, король океанской зоны. Смотрится явно выигрышнее одутловатого и грузного «Орли Берк». Достойный наследник советского эсминца 1-го проекта типа «Ленинград». Основное вооружение – крылатые ракеты для стрельбы по наземным целям, боекомплект – 100–120 единиц.

По-настоящему грозный

В конце 60-х технологическое отставание от СССР в области ракетного оружия на море стало очевидным для большинства западных военных экспертов. Для наглядности представим себе гипотетический поединок где-то в северной Атлантике между ровесниками (1961 года выпуска) – американским флагманом, ядерным суперкрейсером «Лонг Бич» и советским ракетным эсминцем «Грозный» (проекта 58, который после вступления в строй головного корабля с легкой руки Хрущева переклассифицирован в крейсеры УРО). Для начала рассмотрим бортовые арсеналы. На борту «Лонг Бич» имеется ракетное оружие: ЗУР RIM-2 Terrier – 120 единиц, ЗУР RIM-8 Talos – 52, ПЛУР ASROC – 24. На борту «Грозного»: ПКР П-35 «Прогресс» и ЗУР В-600 «Волна» – по 16 единиц. Ядерное оружие на «Лонг Бич»: в погребах ЗРК большой дальности Talos хранилось шесть ядерных ракет SAM-N-6bW/RIM-8B, оснащенных боеголовками W-30 мощностью 0,5 килотонны (из рассекреченных формуляров ВМС США, по другим общеизвестным источникам – 2–5 кт) плюс 46 обычных SAM-N-6b/RIM-8A. В ЗРК средней дальности Terrier 10 (из 120) ракет модификации RIM-2D оснащены ядерными боеголовками W-45 мощностью одна килотонна. Помимо зенитных ракет на борту находились три ядерных ПЛУР ASROC (W-44) из 24. Ядерный арсенал «Грозного» не такой внушительный: всего четыре ракеты 3М44 комплекса ПКР П-35 из 16 были оснащены ядерными боеголовками ТК-11 мощностью 200 килотонн.

Фото: google.com

В ВМС США не видели особой необходимости в специализированном противокорабельном оружии, считая, что палубная авиация с тактическими ядерными бомбами В43 и В58 более эффективна. Задачи же самообороны кораблей предполагалось решать с помощью приспособленных для стрельбы по надводным целям зенитных ракет. Вплоть до появления в 1977-м Harpoon американские ВМС не имели специализированных ПКР. Из множества типов ЗРК, которыми располагают ВМС стран НАТО, наиболее приспособленным для стрельбы по надводным целям является именно Talos. В нем на начальном и среднем участке траектории полета применяется принцип наведения по лучу радиолокатора или методом трех точек, в западной технической литературе – оседланный луч. Его главный недостаток состоял в том, что ширина луча радара с расстоянием увеличивалась, поэтому наведение было возможно до тех пор, пока она не превышала радиус поражения боеголовки ракеты. Для исправления ошибок на конечном участке траектории применяется полуактивное радиолокационное наведение. Ракета могла быть запущена по надводной цели, находившейся в пределах радиогоризонта корабля. Так как отражение вращающегося луча радара от поверхности воды при малых углах наклона могло создать проблемы для автопилота, ЗУР Talos поднималась на большую высоту и затем почти вертикально пикировала на цель, подсвечиваемую лучом радиолокатора SPG-59. Опытные стрельбы с крейсера «Оклахома-Сити» по устаревшему эсминцу, проведенные в 1968-м, продемонстрировали, что массивная ракета с полупустыми баками без стартового ускорителя весом 3300 фунтов даже с инертной боевой частью, летящая со скоростью 2,5 Маха (1800 миль в час), обладает достаточной кинетической энергией, чтобы потопить корабль. ЗУР сошла почти вертикально, нанеся удар по корме, пробила палубу, протаранила машинное отделение, задув форсунки котла, и днище, с ревом погрузившись в глубину. Корабль переломился на две части и затонул. Ущерб был бы еще больше, если бы боеголовка несла взрывчатку. Единственное условие, ограничивающее возможности стрельбы ЗУР Talos по надводным целям, – хотя бы часть металлической мачты должна торчать из-под радиогоризонта. Опытными стрельбами определена максимальная дальность – 25 миль (40 км) по цели «эсминец». То есть в данном условном бою складывается ситуация, когда один корабль атакует, а противник имеет возможность только обороняться. К чему так подробно описаны принципы наведения ЗУР Talos? Дело в том, что ядерная RIM-8B не имеет полуактивного РЛ-наведения, управляется только в радиолуче на протяжении всего полета, поэтому о стрельбе по надводным и низколетящим целям можно забыть. Она даже внешне отличается от обычной RIM-8A отсутствием «рогов» – четырех антенн интерферометра на внешней поверхности кольца воздухозаборника. Ракета предназначена для стрельбы по групповой воздушной цели, летящей на больших или средних высотах. Радиус поражения ядерной БЧ – до 1000 футов (300 метров). Если стрелять ею по эшелону из четырех ракет П-35, растянувшемуся на восемь километров, она поразит в лучшем случае одну.

«Грозный» способен при внешнем целеуказании от Ту-16РЦ, Ту-95РЦ или вертолетов Ка-25РЦ нанести удар по «Лонг Бич» с дистанции 200–250 километров двумя залпами по четыре ракеты. Они двумя эшелонами с интервалом два километра, ядерные – замыкающие в строю преодолеют это расстояние за восемь-девять минут. Первые ракеты с обычными боеголовками идут на «заклание», иными словами, предназначены для перенасыщения одноканальных ЗРК Talos и Terrier и, безусловно, будут сбиты, а ядерные доберутся до суперкрейсера водоизмещением 15 600 тонн и отправят его обугленный остов на дно.

Понятно, «Лонг Бич» – корабль охранения, в одиночку не ходит, только в составе АУГ. Но это пример того, как «одинокий волк» – маленький советский эсминец водоизмещением 4500 тонн может растерзать целое стадо дорогущих американских буйволов.

Недолет «Томагавка»

С 24 января 2014 года на Севмаше идут работы по модернизации «Адмирала Нахимова» по проекту 11442М. Технический проект разработан Северным ПКБ. Модернизация крейсера началась с демонтажа крупногабаритного оборудования и систем, которые подлежат замене и ремонту. Это позволило уменьшить вес конструкции, что облегчило перевод от причальной стенки в наливной бассейн предприятия. В одном из цехов Севмаша изготовлены понтоны для перевода «Адмирала Нахимова» через порог плавучего гидротехнического затвора в наливном бассейне. 16 октября 2014-го руководитель Северного ПКБ заявил, что после ремонта «Адмирал Нахимов» прослужит еще 30–40 лет: «Это будет принципиально обновленный корабль, почти новый. У него хороший корпус. А все остальное, кроме корпуса и части энергетической силовой установки, будет новое».

“В конце 60-х технологическое отставание от СССР в области ракетного оружия на море стало очевидным для большинства западных военных экспертов ”

Севмаш и КБ специального машиностроения заключили сделку на 10 комплектов УВП 3С-14 для установки на ракетный крейсер в ходе модернизации. Контракт оценивается в 2,559 миллиарда рублей. Таким образом, 20 ПУ СМ-255 комплекса 3К45 «Гранит» будут заменены на десять модулей установки вертикального пуска 3С-14 под КР 3М14 «Калибр» и ПКР 3М54. Общий боекомплект составит 80 ракет.

3М14 «Калибр» показали чрезвычайно высокую эффективность в ходе боевой операции в Сирии. Первое боевое крещение российско-советских стратегических КР состоялось в ночь на 7 октября 2015 года. Группировка Каспийской флотилии в составе ракетного корабля «Дагестан» проекта 11661 (шифр «Гепард») и трех МРК проекта 21631 «Буян-М» произвели пуск 26 ракет 3М14 «Калибр» по объектам запрещенного в России «Исламского государства». 20 ноября тем же составом по целям на территории, захваченной террористами в Сирии, был нанесен удар восемнадцатью «Калибрами». 8 декабря ПЛ «Ростов-на-Дону» проекта 636, находясь в Средиземном море, произвела по объектам ИГ залп четырьмя такими же ракетами из подводного положения. Сразу после второй ракетной атаки все центральные телеканалы продемонстрировали кадры доклада министра обороны президенту о результатах боевой операции. Владимир Путин отметил высокую эффективность новых российских КР воздушного Х-101 и морского 3М14 базирования. Впервые рассекречены и озвучены лично президентом ТТХ новых ракет. В частности, мировой общественности стала известна операционная дальность КР Х-101 – 4500 километров и 3М14 – 1500 километров. Если первая цифра не удивила ведущих западных экспертов, то вторая вызвала шок. Ранее считалось, что экспортная модификация 3М14Э имеет дальность стрельбы 275 километров, а российская – не более 500. Хотя стоит напомнить: высокопоставленные морские офицеры в официальной российской прессе недвусмысленно намекали на дальность 2000 километров и даже 2600. Президент особо подчеркнул: «В случае необходимости ракеты могут быть оснащены ядерными боеголовками». На этом остановимся подробнее.

Здесь нет никаких технологических проблем, если учесть, что «Калибр» – прямой наследник советской КР морского базирования 3М10 «Гранат». Точнее – глубокая модернизация. Советские ядерные боеголовки могут быть легко изъяты со складов, расконсервированы и смонтированы на новые ракеты. Ассортимент богатый. Это в первую очередь почти «родные» ТК 66-02 мощностью 200 килотонн. Они устанавливались не только на «Гранаты», но и на КР воздушного базирования Х-55 и КР 3М12 «Рельеф», более известные как РК-55. Усовершенствованная модель ТК 66-05 повышенной до 250 килотонн мощности устанавливалась только на ракеты Х-55СМ. Обе боеголовки имеют одинаковый вес – 140 килограммов. Еще один «кандидат» – более легкая 90-килограммовая ТК-60 малой мощности (10 кт), специально разработанная для ПКР 3М55 «Оникс». Оригинальная версия «Калибра» имеет осколочно-фугасную БЧ весом 500 килограммов. С заменой конвенциональной БЧ на ядерную при рациональном использовании освободившихся внутренних объемов ракеты можно разместить до 400 килограммов дополнительного топлива, что даст прирост дальности до тысячи километров. Напомню: КР средней дальности морского базирования не имеют отношения к договору РСМД.

Малозамеченной осталась другая премьера – первое в истории боевое применение СКР, оснащенных принципиально новыми ГСН АРГС-14 – активными радиолокационными, способными работать по наземным стационарным и ограниченно подвижным целям в сложной естественной и искусственно созданной помеховой обстановке. То есть ГСН АРГС-14 способна выделять цели на фоне сложного рельефа местности и в условиях активного радиопротиводействия противника. В 2014 году компания Raytheon, наверстывая отставание в системах наведения от российских технологий для СКР, начала тестовые полеты усовершенствованной модификации Block IV для атаки надводных и ограниченно подвижных наземных целей. Новая активная радиолокационная ГСН IMS-280 с АФАР X-band (2) диапазона 10-12 ГГц (длина волны – 2,5 см) способна по отраженному электромагнитному сигналу, сравнивая его с архивом сигнатур потенциальных целей, хранящихся на винчестере бортового компьютера, автономно определять: «свой»-«чужой» корабль или же гражданское судно. В зависимости от ответа, ракета самостоятельно принимает решение, какую цель атаковать. Постепенно АРЛ ГСН вытесняют ОЭ ГСН из ракет разных классов от ПТУР до СКР. Однако, тенденция. При одинаковых, можно сказать, идентичных характеристиках американская ГСН тяжелее российской на 25 процентов и занимает больший объем в ракете. Конструкторы предупредили военных: несмотря на то, что новая ГСН будет установлена вместо оптико-электронного модуля AN/DXQ-1 DSMAC, придется удалить часть топливных баков секций № 1, 2, 3, общий объем топлива сократится до 360 килограммов. Это приведет к уменьшению операционной дальности полета ракеты с 1600 до 1200 километров. Военные со скрипом, но согласились. Взамен они получают универсальную КР большой дальности для ударов по наземным целям и полноценную ПКР в одной ракете, которой у них никогда не было. Предыдущая, устаревшая модель противокорабельного «Томагавка» TASM, отправленная в отставку более десяти лет назад, была оснащена примитивной активной радиолокационной ГСН AN/DSQ-28 ракеты Harpoon, и имелась серьезная озабоченность в связи с весьма ограниченной способностью четко выделять цели с большого расстояния. Ракета могла не найти цель либо взять на АС первую попавшуюся, включая свои корабли. Даже установка приемников спутниковой навигации GPS на все ракеты в середине 90-х не очень-то улучшила ситуацию. ПКР BGM-109B TASM имела беспрецедентную максимальную аэродинамическую дальность 500 миль (800 км), но командирам ПЛ и НК внутренними инструкциями запрещалось применять ее более чем на 200 миль. Raytheon явно выигрывает в конкурсе на перспективную ПКР большой дальности у своего конкурента – Lockheed Martin с ее проектом LRASM. Компания предлагает не производить новых ракет, а модернизировать весь арсенал из четырех тысяч уже имеющихся «Томагавков». В ремкомплект стоимостью 250 тысяч долларов за штуку входят капитальный ремонт с продлением ресурса на 15 лет и установка новой ГСН. Окончание работ планируется на 2021 год.

Фото: google.com

Весь прошлый год в Raytheon полным ходом шли НИОКР над сверхзвуковой 3-Маховой версией «Томагавка». Со своей предшественницей она не будет иметь ничего общего, кроме наименования. Вместо ДТРД ракета получит принципиально новый ПВРД, разгоняющий ее до крейсерской скорости 3 М, поддерживаемой на всем полете к цели. Фактором, серьезно ограничивающим ТТХ ракеты, являются размеры корабельных пусковых труб (стаканов) УВП Mk-41. Контейнер с ракетой не должен превышать в диаметре 21 дюйм (533 мм) и длину 266 дюймов (6756 мм). Вес ракеты со стартовым ускорителем ограничен 4000 фунтов (1800 кг). Уместно вспомнить программу DARPA Arc light, одно время не сходившую со страниц СМИ. Сложилось впечатление, что в агентстве собрались крайне наивные люди со знанием физики на уровне 6-го класса средней школы. Уже первые сообщения об Arc light были очень похожи на научную фантастику. В габаритах ПУ Mk-41 невозможно сделать аэробаллистическую ракету с гиперзвуковой верхней ступенью, имеющую умопомрачительную дальность пуска – 3700 километров, даже с микроскопической БЧ в 100 фунтов. Ракета создавалась по концепции быстрого глобального удара. Чтобы добиться таких результатов с имеющимися начальными данными, нужно твердое топливо, в десять раз превосходящее по удельному импульсу и калорийности лучшие современные сорта. В конце концов в Минобороны поняли, что DARPA водит за нос, с 2012 года перестали финансировать эту программу и теперь вообще с недоверием относятся ко всем разработкам агентства.

ТАРКР «Петр Великий» планируется поставить в док на капитальный ремонт в третьем или четвертом квартале 2019 года и завершить его в конце 2022-го. Корабль в отличие от «Адмирала Нахимова» будет иметь смешанный боекомплект из дозвуковых КР 3М14 «Калибр», сверхзвуковых 3М55 «Оникс», а также оснащен принципиально новым гиперзвуковым ракетным комплексом 3K22 «Циркон» (подробнее – «В пяти Махах от цели», «ВПК», № 12, 2016). Изделие находится на тестовых испытаниях, завершить которые планируется к 2020 году. Все ракетное вооружение «Петра Великого» будет размещено в тех же 10 универсальных модулях УВП 3С-14. В отличие от американской Mk-41 российская УВП позволит разместить оружие с большими массогабаритными характеристиками: диаметром до 750 миллиметров, длиной до 9000 миллиметров, стартовой массой до 4000 килограммов для ракет на жидком топливе и до 4500 килограммов для твердотопливных. Это дает значительные преимущества по дальности (до 1000 км), скорости и боевой нагрузке.

Младшие братья «Кирова»

Фото: kreiserkirov.ru

В составе ВМФ СССР к середине 1989 года насчитывалось примерно 1000 надводных кораблей и 377 подводных лодок (в том числе 189 атомных). Из них 276 и 338 соответственно способны были нести ядерное оружие. Надводные силы состояли из семи авианесущих крейсеров, 34 крейсеров, 52 эсминцев, 119 больших и малых противолодочных кораблей и 65 ракетных корветов. Основную стратегическую ударную мощь составляли 64 РПКСН, имевших на борту 980 баллистических ракет, способных доставить к целям на межконтинентальную дальность 2956 ядерных зарядов. Советский ВМФ на тот момент был в состоянии вести вооруженную борьбу на морских и океанских просторах с любым противником, успешно противостоять самому мощному флоту – американскому и карликовым флотилиям стран НАТО одновременно.

Современный российский флот – бледная тень могучего ВМФ СССР. Проект последнего советского ракетного крейсера 1144 начал разрабатываться в середине 60-х годов. Первый корабль из серии в пять единиц был заложен на Балтийском ССЗ в Ленинграде 26 марта 1974 года и вступил в строй в 1980-м. Он получил наименование «Киров». Крейсеры этого типа являются крупнейшими в мире боевыми надводными кораблями, заложенными после Второй мировой, если не считать авианосцев. Водоизмещение – 24 500 тонн, длина – 251 метр. Силовая установка – ядерная, имеет полную мощность 140 тысяч лошадиных сил. Скорость хода – 31 узел. Экипаж – 728 офицеров и матросов. Крейсер несет на борту три вертолета Ка-27 (Helix). Основное вооружение корабля – 20 сверхзвуковых ПКР 3М45 «Гранит» с дальностью стрельбы 600 километров. Второй крейсер – «Фрунзе» (с 1992-го переименован в «Адмирал Ушаков») вступил в строй в 1984-м. Оба корабля некоторое время находились в резерве флота. В настоящее время «Киров» разобран на металл. «Адмирал Ушаков» – в отстое в бухте Абрек на Дальнем Востоке. Два других корабля – «Адмирал Нахимов» и «Петр Великий», заложенные как «Калинин» и «Юрий Андропов» в 1983-м и 1986-м, вступили в строй в 1988 и 1998 годах соответственно. Строительство пятого корабля в 1989-м отменили.

Торпеда Т-15 осталась легендой в истории отечественного ВМФ. Она исчезла, не успев появиться, однако сформировав внешний облик наших первых АПЛ. И в атомоходах проекта 627А, и в истории самой торпеды отразились не только события эпохи, но и острые личные конфликты.

С высокой вероятностью автором идеи торпеды Т-15 и ее носителя в виде атомной подводной лодки можно назвать капитана 1-го ранга Алферова, оставившего по себе неоднозначную память.

“Только после прекращения наземных ядерных испытаний ВМФ осознал, что не успел с проверкой глубоководного взрыва и применения штатного ЯБП на малые дистанции ”

Владимир Иванович Алферов (28 июля 1904-го – 18 января 1995-го) – Герой Социалистического Труда, доктор технических наук, лауреат Ленинской и дважды Государственной премии, контр-адмирал. С 1936 года – начальник отдела, заместитель начальника Научно-исследовательского минно-торпедного института ВМС РККА в Ленинграде. В 1938-м был директором торпедостроительного завода № 175 НКСП (Б. Токмак). Во время Великой Отечественной – директор торпедостроительного завода № 182 НКСП в Махачкале, заместитель начальника 2-го Главного управления НКСП в Москве, начальник Главного управления судостроительных и судоремонтных предприятий НКМФ «Главморпуть». С 1946 по 1948-й – заместитель начальника научно-технического комитета ВМС ВС. В КБ-11 (ВНИИЭФ) Владимир Иванович прибыл в середине 1948-го и был назначен заместителем главного конструктора, с 1950 года – заместитель директора КБ-11. Действительно крупный и заслуженный был специалист как по ядерной, так и по торпедной тематике. На другой чаше весов – сомнительная роль в «деле адмиралов». В книге «Такова торпедная жизнь» бывший заместитель начальника УПВ ВМФ Р. А. Гусев писал что «показания были получены от Алферова соответствующим образом», однако в то же время и по тому же делу были те, кто не сломался, например начальник Минно-торпедного управления ВМФ Н. И. Шибаев и его заместитель Б. Д. Костыгов, заявившие на суде о невиновности обвиняемых.

Черные дни

В отечественном торпедостроении было три острых кризиса.

Первый – конец 20-х – начало 30-х. Первые подводные лодки СССР остались без штатных торпед калибра 53 сантиметра, надежность которых (53-27) оказалась неудовлетворительной, и почти до середины 30-х вынуждены были иметь оружием старые 45-см боеприпасы.

Фото: missikes.ru

Второй – конец 30-х. Развернувшаяся большая программа кораблестроения требовала и значительного производства торпед. Несмотря на огромные затраченные средства, основной разработчик – «Остехбюро» – оказался неспособен дать флоту серийное изделие. Вопрос находился на жестком контроле, в том числе Сталина. В середине 30-х СССР был вынужден закупить партию 45- и 53-см торпед на заводе Уайтхеда в Фиуме (Италия) и развернуть их производство у себя. Однако качество отечественных изделий длительное время было неудовлетворительным. Массовый выпуск торпед предприятия освоили только перед самой войной, так и не сумев обеспечить боекомплект на основном ТВД, вследствие чего в ходе Великой Отечественной пришлось разоружать Тихоокеанский флот.

Третий торпедный кризис – вступление в строй в начале 80-х АПЛ 3-го поколения, оказавшихся на несколько лет без оружия. Помимо острых проблем с торпедой УСЭТ-80 как таковой, промышленность смогла организовать массовый выпуск только в середине 80-х.

Алферов сыграл, будучи назначен директором наиболее проблемного торпедного завода в Большом Токмаке, весьма значительную роль в разрешении второго торпедного кризиса. «Дело адмиралов», формально не имевшее под собой никаких оснований, было связано с конфликтом, возникшим между командованием ВМФ и руководством Министерства обороны и страны по ряду вопросов как военного строительства (увеличение количества флотов), так и бытового плана (распределение зданий в Москве).

Сегодня увеличение количества флотов ВМФ СССР обычно рассматривается как ошибка, которая была исправлена. Однако нужно понимать логику тех событий и условия, в которых принимались решения.

В Великой Отечественной флот показал себя не лучшим образом. Если армия к середине войны научилась воевать, разгромила врага и пришла в Берлин, то действия ВМФ на Балтике и Черном море сложно назвать эффективными даже в преддверии Победы. И связано это было как с низким уровнем оперативного руководства флотом вообще, так и с «черным днем ВМФ» (6 октября 1943 года) – гибелью двух эсминцев и лидера на Черном море. Тогда «рельефно выявилась неспособность командования флота руководить проведением операции в условиях динамично меняющейся обстановки, адекватно реагировать на нее (но особой динамики не было – корабли «топили» 10 часов!). Хотя после второго удара стало очевидным, что корабли надо немедленно спасать, так как за них взялись всерьез. Наверное, в этом кроется главная причина катастрофы, остальное – следствие и частности. Здесь мы спотыкаемся о качество оперативно-тактической подготовки офицеров штабов, их неспособность анализировать складывающуюся обстановку, предвидеть развитие событий, управлять силами в условиях активного воздействия противника. При резком изменении обстановки, в условиях временного цейтнота решения надо принимать немедленно, зачастую не имея возможности обсудить их с коллегами, утвердить у начальников, произвести всесторонние расчеты. А все это возможно, если только управленец, какого бы масштаба он ни был, обладает не только личным опытом, но и реальными знаниями», писал первый начальник штаба 5-й Средиземноморской эскадры вице-адмирал В. Платонов («ВПК», № 46, 2007).

При этом на ЧФ находилась оперативная группа Наркомата ВМФ во главе с Н. Г. Кузнецовым В своих мемуарах Николай Герасимович не стал уклоняться от событий «6 октября», однако его описание и оценка далеки от реальных. Немцы топили корабли 10 часов «на глазах» командования ЧФ и наркома ВМФ. Безусловно, Николай Герасимович выделялся высоким авторитетом на флоте и личными качествами, однако с точки зрения эффективности его как главнокомандующего ВМФ вопросы у руководства страны были и к нему, и ко многим другим представителям высшего комсостава.

С учетом очевидной оперативной нецелесообразности разделения флотов вопрос увеличения их численности мог иметь единственное обоснование – дать выдвинуться новым кадрам и возможность оценить их руководству в ходе боевой подготовки для последующего назначения. То есть решение об увеличении определенную логику имело и сопротивление этому командования ВМФ вызывало острую негативную реакцию руководства.

Бытовая часть конфликта возникла по «дому № 2» Главного штаба (в Большом Златоустинском переулке в центре Москвы), где до самого последнего времени размещались управления ВМФ. Заместитель министра обороны Булганин дал команду НК ВМФ освободить здание без выделения других помещений, главком обратился к Сталину. В результате «дом № 2» сохранился за ВМФ, но стал предпосылкой к конфликту между Булганиным и Кузнецовым.

Причины и следствие

Для решения вопроса (в духе того времени) было использовано письмо Алферова о якобы незаконной передаче американцам документации на авиаторпеду 45-36АВ-А во время войны. Оно и стало поводом для несправедливого «суда чести» над адмиралами Кузнецовым, Галлером, Алафузовым и Степановым. Там постановили ходатайствовать перед Советом министров СССР о рассмотрении дела Военной коллегией Верховного суда СССР. 3 февраля 1948 года адмиралы были признаны виновными. На свободе остался только снятый с должности Кузнецов, пониженный в звании до контр-адмирала.

История этого «суда чести» до сих пор является грязным пятном на флоте. Непонятно, например, почему на флоте нет корабля «Память Меркурия» или «Амур» (достигшего наибольшего боевого успеха в истории нашего флота!), почему произошло скандальное переименование АПКР «Вилючинск» в «Тверь», но при этом в ВМФ есть корабли 1-го ранга с фамилиями Левченко и Кулаков (члены «суда чести» и вообще лица с весьма неоднозначным послужным списком). Флотские зубоскалы давно обыграли тему «авианосца «Кузнецов» под «конвоем» БПК «Левченко» и «Кулаков». Весьма черный юмор…

С 20 января 1951-го Н. Г. Кузнецов вновь возглавляет флот уже как военно-морской министр СССР. После «суда чести» отношение к его формальному инициатору Алферову было соответствующим. Несмотря на формирование в Главном штабе 6-го отдела (по ядерной тематике), специфика личных взаимоотношений влияла на принимаемые решения не в меньшей степени, чем вопросы режима.

При этом СССР, испытав в 1949-м первое ядерное устройство, стоял перед крайне острым вопросом его доставки до территории противника, который не только в десятки и сотни раз превосходил по ядерному потенциалу, но и имел развитые и надежные носители ЯБП. При абсолютно реальной угрозе войны работы по созданию паритета шли широким фронтом и самым интенсивным образом. Прорывом здесь стали ракеты, но в конце 40-х – начале 50-х они только-только вырастали из немецкого задела Фау-1, и в этой ситуации представляли интерес любые средства, обеспечивавшие надежную доставку ЯБП до территории противника. Атомная подводная лодка с ядерной торпедой на тот момент решению задачи удовлетворяла. Таким образом, был дан старт разработке Т-15 и носителя – атомной подводной лодки проекта 627.

Калибр первого отечественного ЯБП составлял полтора метра, задача создания малогабаритных ядерных боеприпасов ставилась и работы велись, но в ситуации, когда результат нужен был в кратчайшие сроки, для торпеды взяли изначальный размер (вероятно, с учетом скорого появления мощных термоядерных ЯБП). Можно добавить, что первые испытания малогабаритного ЯБП для 53-см торпеды закончились неудачно – подрыв схемы инициирования не привел к цепной ядерной реакции. Один из членов комиссии, академик Е. А. Негин вспоминал: «После поездки к месту несостоявшегося атомного взрыва Курчатова, Малышева, Зернова, Харитона и других участников мы собрались в каземате и стали спокойно разбираться в причинах отказа. Вдруг появляется некий полковник госбезопасности. В фуражке, начищенный, с иголочки. Козырнул и обращается к В. А. Малышеву, нашему министру: «Товарищ министр. Если я правильно понимаю, произошел отказ?». «Правильно понимаете». « Разрешите начать следствие?». Нам всем как-то нехорошо стало».

Миф № 1. СуперТТХ и сверхмощный заряд

Первой «суперторпедой», безусловно, является японская «Лонг лэнс» Type 93 (1933) калибра 61 сантиметр, имевшая исключительные для своего времени ТТХ за счет мощной энергетики керосин-кислород и увеличенного калибра. Сравнительный анализ характеристик показывает, что Т-15 не только не имела выдающихся ТТХ, но и значительно уступала торпедам «Лонг лэнс» и Т-65. Причина этого – использование слабой энергетики электрической силовой установки с тяжелой свинцово-кислотной батареей. Но данное решение было безальтернативным с учетом задачи размещения тяжелого ЯБП крупного калибра.

При более оптимальной организации процесса – тесном взаимодействии ВМФ и организаций – разработчиков ЯБП – изначально напрашивалось очевидное решение: торпеда увеличенного калибра, но в габаритах, обеспечивавших нормальные условия размещения и применения на ПЛ. В итоге к этому решению пришли (постановление СМ СССР о разработке перспективной ударной торпеды Т-65 калибра 650 миллиметров от 4 марта 1958 года). Однако 65-см торпеда Т-65 значительно запоздала не только к первому поколению атомных подводных лодок, но и ко второму. С большой вероятностью можно предположить, что если бы не острый конфликт между Алферовым и ВМФ, Т-65 появилась бы гораздо раньше и, очевидно (в кислородной версии), могла бы поступить на вооружение уже первого поколения АПЛ. Данное решение обеспечивало резкое повышение боевых возможностей подводных сил ВМФ СССР, и не только при выполнении ударных задач. Даже кислородная торпеда 53-65К уступала по эффективной дальности стрельбы американскому противолодочному ракетному комплексу «Асрок». То есть в благоприятных условиях гидрологии наша подлодка, не успев выйти в позицию залпа, получала в лоб дубиной «Асрока». «Толстая торпеда» позволяла нам иметь надежный выигрыш в дистанции эффективной стрельбы.

Здесь же необходимо отметить, что современные западные 53-см торпеды практически вышли на уровень транспортных характеристик Т-65.

При оценке мощности ЯБЧ Т-15 часто делается ошибка отождествления ее с «супербомбой» Сахарова. На момент начала создания Т-15 разработка термоядерных ЯБП только начиналась и максимум, на который можно было реально рассчитывать, – аналог ЯБЧ МБР Р-7.

Миф № 2. Нереальное изделие

Мнение о нереальности проекта Т-15 обычно основано на утверждении, что ею нельзя было бы выстрелить с подводной лодки, так как та при этом неизбежно перевернулась бы от потери продольной остойчивости. Разумеется, это не так, разработчики проекта 627 и торпеды Т-15 были высококвалифицированными инженерами. Безусловно, выстрел изделием массой порядка 40 тонн, причем с оконечности, является значительным возмущением на систему «носитель – изделие». Однако планируемые проектные решения снимали эту проблему:

• в отличие от подавляющего большинства отечественных торпед, имевших значительное переутяжеление, Т-15 должна была обладать плавучестью, близкой к нулевой, для обеспечения самовыхода из трубы торпедного аппарата и минимальных возмущающих воздействий на подводную лодку;
• торпедный аппарат для Т-15 имел увеличенный (свыше двух метров) калибр для обеспечения самовыхода Т-15;
• появившиеся впервые «китообразные» обводы носовой оконечности проекта 627 были определены самовыходом Т-15 (обеспечения необходимой равномерности потока в районе волнорезного щита большого торпедного аппарата).

Таким образом, с технической стороны комплекс «носитель проекта 627 – изделие Т-15» был абсолютно реален и значительное ограничение ТТХ по скорости и дальности было сделано сознательно для реализации в короткие сроки. Отсюда – выводы.

Т-15 являлась в первую очередь итогом гипертрофированной секретности и острого личного конфликта причастных к делу. То, что разработка была прекращена, – следствие не технических, а исключительно концептуальных проблем проекта. Из-за этого она не только сама зашла в тупик, но и на длительное время завела туда же все ударные торпеды ВМФ. Вместо отечественного «Лонг лэнса» делали монстра, а в итоге остались с 53-см калибром, который уже в начале 60-х значительно проигрывал противолодочному комплексу «Асрок» по дистанции.

Испытания торпеды Т-65 начаты в 1962 году. 23 ноября 1963-го торпеда Т-65 впервые прошла дистанцию 50 километров со скоростью 50 узлов. Государственные испытания проводились на Ладожском озере со 2 июля 1965-го и успешно завершены 27 октября. После чего торпеда еще восемь лет ждала носитель. Получилось так, что сроки разработки Т-65 и создания кораблей-носителей оказались разорваны, а главная причина этого – работа в корзину с Т-15.

Были ли сделаны выводы из этих ошибок? Далеко не факт с учетом того, что сегодня опыт Т-65 (65-76), впервые реализовавших большие дистанции торпедной стрельбы, пытаются усиленно забыть, а некоторые специалисты заявляют, что торпеда – это оружие ближнего боя и дальность ей не нужна.

Еще один вывод: никакие технические ухищрения не в состоянии исправить изначально порочный замысел. Концепция должна быть не пачкой бумаги, а макетным образцом. Вкладываться в опытно-конструкторские работы без необходимого научно-технического задела и проверенной концепции – не только срывать сроки, но и значительно ограничивать реальные ТТХ, не говоря уже об отвлечении ресурсов от решения насущных задач и проблем.

Ретроспектива

9 сентября 1952 года. Совмином СССР принято постановление № 4098-1616 о проектировании и строительстве «объекта 627» с торпедой Т-15 с атомным боевым зарядным отделением для ударов по береговым целям.

12 августа 1953 года. Взорвана первая в мире водородная бомба – советская РДС-6.

21 декабря 1953 года. Утверждены тактико-технические элементы подводной лодки (без привлечения специалистов ВМФ).

Фото: staticflickr.com

Июль 1954 года. Завершена разработка технического проекта.

18 октября 1954 года. Президиум ЦК КПСС предлагает Минобороны рассмотреть проект и направить свое заключение в Совет министров. Только тогда был решен вопрос о допуске к проекту специалистов и командования ВМФ. Образована экспертная комиссия во главе с вице-адмиралом А. Е. Орлом. Сама концепция подводной лодки с единственной ядерной «суперторпедой» вызвала обоснованные сомнения специалистов ВМФ. По результатам замечаний ВМФ решено откорректировать технический проект 627.

26 марта 1955 года. Постановлением Совета министров СССР № 588-364 утвержден откорректированный технический проект АПЛ проекта 627 с 533-миллиметровыми торпедными аппаратами (обеспечивавшими применение в том числе торпед Т-5 с ЯБП). Работы по торпеде Т-15 прекращены.

21 сентября 1955 года. На полигоне Новая Земля проведены испытания атомного БЗО (боевое зарядное отделение) торпеды Т-5. БЗО было опущено с тральщика и подорвано на глубине 12 метров, мощность составила три килотонны ТНТ.

Февраль 1957 года. Начата разработка АСБЗО (автономные специальные боевые зарядные отделения) для серийных моделей торпед мощностью 20 килотонн в КБ-25 Минсредмаша СССР и НИИ-400 Минсудпрома СССР.

1957 год. Государственные испытания торпеды Т-5. Проведены два пристрелочных выстрела без ЯБП, один – в контрольной комплектации (с ЯБП, но без делящихся материалов в ней), еще один – боевой (с ЯБП).

10 октября 1957 года. Подводная лодка проекта 613 С-144 под командованием капитана 1-го ранга Г. В. Лазарева произвела выстрел боевой торпедой Т-5 (с ЯБП) с кормового торпедного аппарата на дистанцию 10 километров. Испытания прошли успешно.

1958 год. ВМФ принял на вооружение торпеду Т-5.

1960 год. На вооружение начали поступать 533-миллиметровые АСБЗО. Принятие на вооружение АСБЗО послужило основанием для прекращения разработки для специальных ядерных торпед.

10 и 23 октября 1961 года. Проведены специальные учения с выполнением фактических стрельб торпедами с ЯБП (АСБЗО) с различными установками срабатывания и мощностью. Одновременно шли испытания с проверкой фактическими срабатываниями (ядерными взрывами) оперативно-тактического оружия Сухопутных войск, ракетного оружия средней дальности РВСН, стратегического и тактического оружия ВМФ.

31 октября 1961 года. Испытаны образцы опытных термоядерных зарядов Минсредмаша, включая рекордную 100-мегатонную бомбу, проверенную на половинную мощность.

Таким образом, за весь период проведения ядерных испытаний на поверхности земли и в воде при участии ВМФ произведено четыре ядерных взрыва (опытный образец ЯБП торпеды Т-5, боевая торпеда Т-5 и два АСБЗО). На фоне аналогичных работ США результат достаточно скромный. Только после прекращения наземных ядерных испытаний ВМФ осознал, что он не успел (в том числе за США) с проверкой глубоководного ядерного взрыва и применения штатного ЯБП с кораблей на малые дистанции. В Штатах это была впечатляющая демонстрация стрельбы боевой противолодочной ракетой с ЯБП с эсминца на 3,5 километра в 1962 году.

В конце апреля впервые поднялся в воздух японский истребитель Х-2, созданный с использованием технологий «Стелс». Рядовое по меркам современной военной авиации событие стало тем не менее вехой в развитии самолетостроения и ВВС страны. Япония присоединилась к элитному клубу стран – производителей истребителей пятого поколения.

“Американцы пригласили японские компании для доработки своего F-35, с которым у них возникло много проблем ”

Японский Х-2 по факту, как считают некоторые аналитики, «является ответом на американский F-35, российский T-50 и китайские J-20 и J-31». С последним утверждением можно и поспорить. Даже поверхностный взгляд на Х-2 позволяет сделать вывод о том, что по конструкции он ближе к классическому F-22 Raptor, нежели к многоцелевому «летающему компьютеру» F-35.

Х-2 стал продуктом трех явлений. Первое – обида Страны восходящего солнца, второе – ее амбиции, а третье – меняющаяся военно-политическая ситуация на Дальнем Востоке. Обида заключалась в отказе США продать Японии F-22. Впрочем, никакой дискриминации по сравнению с другими тут не было: Raptor вообще не поставляется на экспорт. Подняв в воздух Х-2, Япония доказала, что способна сама создать истребитель пятого поколения.

Что же касается амбиций, то, по мнению научного сотрудника Фонда мира имени Риочи Сасакавы Джеффри Хорнунга, «Токио пытается четко дать понять мировым державам, что японскую военную промышленность нужно воспринимать серьезно». Также стоит отметить, что, несмотря на внешнюю схожесть Х-2 с F-22 и Т-50, по своим весовым характеристикам он ближе к F-16 и МиГ-29. Конфигурация сопел позволяет сделать вывод, что Х-2 имеет функцию управляемого вектора тяги, что увеличивает его маневренность. Данная особенность позволит ему более эффективно противостоять китайским истребителям.

Представители компании Mitsubishi Heavy Industries подчеркивают, что Х-2 – только прототип, обладающий «планером, двигателями и прочими современными системами и оборудованием, которые смогут быть использованы в будущих истребителях». Боевой вариант получит обозначение F-3 и, вероятно, будет принят на вооружение не раньше 2030 года. Но в любом случае уже сейчас можно говорить о том, что авиационная отрасль Страны восходящего солнца поднялась на новый уровень. Япония пытается догнать и Россию, и Соединенные Штаты. А с точки зрения военно-политической, истребитель явно выглядит как сигнал для Китая. По мнению Хорнунга, в противостоянии Токио и Пекина вокруг островов в Южно-Китайском море создание истребителя Х-2 должно четко дать понять Поднебесной, что Япония не намерена отступать.

Фото: inforeactor.ru

По данным газеты Christian Science Monitor, в 2015 году силы самообороны Японии вынуждены были 571 раз поднимать свои истребители в воздух на перехват китайских самолетов, вторгавшихся в воздушное пространство страны. По сравнению с 2014-м количество таких инцидентов выросло на 23 процента. Видимо, Япония уже не считает свои нынешние истребительные силы, состоящие из 190 устаревших F-15J, адекватной защитой от китайского воздушного вторжения.

Основная нагрузка по проекту ляжет на три компании. Mitsubishi Heavy Industries будет заниматься финальной сборкой и проверкой качества. На IHI Corporation будет возложено производство 17 видов деталей и вооружения. Mitsubishi Electric Corporation займется созданием радаров. Общая сумма контракта составляет 87,7 миллиарда иен (около 914 миллионов долларов).

Кстати, американцы пригласили эти компании для доработки своего F-35, с которым у них возникло много проблем – в частности с навигационным оборудованием и программным обеспечением. Учитывая авторитет и вес на рынке мирового авиастроения этих японских корпораций, можно предположить, что свой Х-2 японцы со временем найдут чем оснастить, а участие в американском проекте будет им на руку.

По мнению российских разработчиков, говорить о японском истребителе 5-го поколения преждевременно: сконструировать прототип – полдела, для полноценного самолета нужны ракеты, РЛС, двигатели, авиационные материалы.