После призывов Олега Фаличева к немедленному созданию сверхтяжелой РН («ВПК», №№ 12, 13, 2016) да еще непременно со стартовыми твердотопливными ускорителями было просто невозможно не взяться за перо. ТТУ действительно дешевле и технологически проще. Но давайте все же не забывать, что Земля у нас одна и по большому счету именно она главная общечеловеческая ценность. ТТУ же активно разрушают озоновый слой планеты, поэтому на международном уровне, в ООН давно пора поднять вопрос об их полном запрете. Кстати, успешные полеты РН «Энергия» наглядно показали, что стартовые ускорители с ЖРД не менее эффективны и гораздо безопаснее для природы, чем ТТУ.

Для начала позвольте уточнить: тяговооруженность ракеты-носителя – это отношение тяги двигателей к ее весу, а не наоборот. Соответственно тяговооруженность всей летной конструкции, включая полезную нагрузку, должна превышать единицу, иначе изделие просто не оторвется от земли. Для сравнения приведем соответствующие параметры некоторых РН: «Протон-М» – 1,42, «Ангара-5» – 1,29, «Спейс шаттл» – 1,53. Надо признать: американский носитель самый энергонасыщенный из названных трех. Но насколько это существенно для дела?

“Россия опережает США в создании ударного космического оружия, основанного на новых физических принципах ”

Чтобы сравнить степень влияния тяговооруженности на скорость подъема ракеты, не поленился несколько раз просмотреть ролики, запечатлевшие старты челнока и «Ангары». Да, «Спейс шаттл» действительно уходил чуть резвее, но и «Ангара» довольно бодро покинула космодром. В конце концов минутой раньше или позже ты окажешься на орбите – не принципиально. Гораздо важнее фактор надежности. Сверхамбициозный «Спейс шаттл» загубил целых два полноценных экипажа: один – на старте, другой – на финише. Какое вообще значение здесь имеет преимущество по тяговооруженности?

Все вышесказанное относится к тому, что семейство РН «Ангара» – современная разработка, хотя и создавалась в течение долгих лет. А давайте-ка вспомним, что это были за годы. Может, в других отраслях, кроме нефтегазовой, шло развитие и было создано что-нибудь значимое? Давайте скажем спасибо, что «Ангара» вообще появилась на свет, а не превратилась в очередной прожект. Сегодня в Центре им. Хруничева идет оцифровка ее чертежей, и скоро предприятие получит возможность наладить серийный выпуск изделия по самым современным технологиям.

Еще один момент, требующий уточнения. По оценкам специалистов, из космоса невозможно получить изображения земной поверхности, по крайней мере в оптическом диапазоне, с разрешением лучше 0,3 метра – мешает турбулентность атмосферы. Насколько известно, такие параметры уже достигнуты военными спутниками-разведчиками ДЗЗ, в том числе и российскими. Если у нас и существуют сейчас претензии, то лишь к их недостатку на орбите.

Груз не готов

По линии гражданского космоса потребность в сверхтяжелой РН пока не проглядывается. Имеющиеся носители с избытком покрывают запросы отечественной космонавтики. Сейчас даже РН среднего класса типа «Союз» может доставить на геостационарную орбиту гораздо более мощный спутник связи, чем в начале 90-х была способна легендарная РН «Энергия». Вот к чему привел процесс миниатюризации.

Фото: hi-news.ru

Хочется верить, что придет время и сверхтяжелой РН. Это обязательно случится, но никак не ранее 2030 года, когда настанет черед полноценного освоения ресурсов Луны и Марса: не только создания постоянных обитаемых баз, но и постепенной колонизации планет. Дойдет дело и до космических заводов и фабрик. Вредные производства (химическая промышленность, металлургия и т. п.) будут переводиться с Земли на Луну и далее на Марс. Это резко снизит экологическую нагрузку на нашу планету. И когда межпланетный грузооборот будет исчисляться сотнями, а то и тысячами тонн, тогда и настанет золотой век сверхтяжелых носителей.

Еще одна серьезная проблема – стартовый комплекс для сверхтяжелой РН. Байконурская площадка, откуда уходила в космос «Энергия», осталась в Казахстане. За 28 лет после даты последнего старта техническое состояние комплекса явно не улучшилось. Строить аналог с нуля на космодроме Восточный не слишком благоразумно, а с экономической точки зрения – обременительно. Россия с большой натугой осилила создание там стартового комплекса под «Союз». СК под сверхтяжелый носитель многократно дороже и сложнее со всех точек зрения.

Действительно, РН «Энергия» намного опередила время, став шедевром технической мысли и фактором индустриальной мощи СССР. А полет «Бурана» с последующей точнейшей посадкой в автоматическом режиме был настоящим триумфом советской космонавтики. Есть чем гордиться, но как в начале 90-х, так и сейчас запускать на таком гигантском носителе нечего. Нет пока стотонных аппаратов ни гражданского, ни военного назначения. Зачем же воссоздавать то, что не будет востребовано в ближайшие годы?

Как правило, ракеты-носители создаются под конкретный вес и габариты полезной нагрузки, но никак не наоборот. Пусть всезнающие люди, если таковые есть, поделятся информацией, какие стотонные аппараты планируется выводить в космос хотя бы через пятилетку. А если ваш груз умещается на «газели», зачем заказывать КамАЗ?

Лучше меньше

Вернемся в 1983-й, когда президент США Рональд Рейган объявил о старте стратегической оборонной инициативы (СОИ). Как позже выяснилось, это был политический блеф, но шума он наделал изрядно. Пентагоном изначально планировалось собирать на орбите боевые космические платформы из отдельных блоков, доставляемых на орбиту с помощью многоразовой системы «Спейс шаттл», считавшейся самой дешевой. Подразумевалось, что челноки смогут стартовать до 100, а затем и до 200 раз в год. При таком темпе запусков стоимость вывода на низкую орбиту одного килограмма груза снизилась бы до 200 долларов. Однако реальность оказалась не столь радужной. Ежегодное число запусков не превышало десяти, стоимость доставки груза не опускалась ниже 15 тысяч долларов за килограмм.

Может быть, этот пример несколько остудит горячие головы тех, кто рьяно голосует за многоразовые РН. Практика показала: в космонавтике многоразовость далеко не всегда является экономвариантом. Поэтому не стоит торопиться списывать со счетов проверенные «Союзы» – они еще послужат.

Судя по ведущимся в США разработкам, наши потенциальные противники отошли от идеи огромных боевых платформ, которые ранее планировалось собирать в космосе. Сегодня речь идет о целом рое наноспутников весом от одного до десяти килограммов, способных выполнять на орбите боевые задачи. Как уже говорилось, в космической технике идет процесс миниатюризации. Спутники стали намного легче, а их возможности возросли многократно. Поэтому и запускаться они должны не тысячетонными монстрами, а легкими носителями, в том числе с помощью воздушного старта с самолета. А главное требование сегодня – оперативность развертывания в космосе. Отсюда следует, что сверхтяжелые РН никак не востребованы по линии Минобороны и нет смысла в авральном режиме тратить государственные деньги на их создание.

Есть и другая сторона медали. Циклопический боевой блок на орбите является хорошей мишенью для противника, и нейтрализовать его можно разными способами: с Земли, с воздуха, из космоса.

Нас не догонят?

Как ни покажется странным, Россия сейчас подошла ближе к созданию ударного космического оружия, основанного на новых физических принципах, чем американцы. И это с учетом того, что потенциал США на порядок выше российского: у них больше денег, они не разваливали, а развивали фундаментальную и прикладные науки. Просто у нас задел по данному направлению оказался больше. Например, мы ведем работу по созданию космического ядерного реактора мегаваттного класса. Если все пойдет по плану, в начале 2020-х он будет готов и испытан. А без источника энергии невозможно представить боевую космическую платформу как таковую вообще, будь то световой (оптический) или рентгеновский лазер либо электромагнитная пушка. И надо заметить, что РН «Ангара-5» вполне подходит под размерность создаваемого реактора.

В России ведутся работы и по ряду других систем, предназначенных для боевых действий в космосе. По периметру страны строятся радары нового поколения, которые будут держать под контролем все внеземное пространство. Создаются и проходят испытания противоракетные и противоспутниковые системы. Известно, что возобновлены работы над боевым лазером авиационного базирования на базе Ил-76. Как только изделие будет готово и испытано, не составит труда установить его на орбитальную платформу. К тому времени как раз и космический ядерный реактор подоспеет.

Отсюда вывод, что повода для паники нет и быть не может. Держать руку на пульсе развития боевых космических систем противника, безусловно, необходимо. Для этого, собственно, и функционируют СВР и ГРУ. Их прямая задача – выявлять внешние угрозы и докладывать военно-политическому руководству страны о новых зарубежных разработках в области вооружений. Поэтому говорить о том, что Россия не замечает брошенного Америкой вызова, мягко говоря, опрометчиво.

И еще. Несколько месяцев назад Россия и Китай согласовали текст и вынесли на обсуждение ООН проект резолюции о запрете вывода в космос ударных вооружений. Однако США отказались поддержать инициативу, сославшись на формальные причины: якобы существуют различия в толковании некоторых терминов. Хотя смысл наверняка иной: Пентагон никак не может расстаться с мыслью уйти в технологический отрыв. Думается, ни Россия, ни Китай этого не позволят.

Время придет

В процессе разработки Федеральной космической программы на 2016–2025 годы несколько раз корректировалась в сторону уменьшения сумма инвестиций. Космонавтика – удовольствие не из дешевых, и у ряда членов правительства РФ был соблазн по максимуму урезать ее финансирование. Тем не менее удалось найти компромисс, по крайней мере в утвержденной ФКП-2025 сохранено главное, что работает на перспективу. Стоит отметить первый этап лунной программы, основанный на запусках четырех автоматических станций. Это как бы прелюдия к выбору места для будущей обитаемой лунной базы. Начинается создание принципиально нового пилотируемого корабля под названием «Федерация». Продолжится работа над вариантами РН «Ангара», а на космодроме Восточный под нее построят два стартовых комплекса. По программе «Феникс» запланировано целое семейство новых РН с двигателем на сжиженном газе. Именно такие планируется устанавливать на будущую сверхтяжелую РН. Пока же их надо отработать на легких носителях.

Что касается сверхтяжелых РН, то ни гражданским космосом, ни военными они сегодня не востребованы. Но время придет. Не будем торопить события. Космические фальстарты нам не нужны.

Советские разработчики динамической защиты в конце 70-х – начале 80-х годов проводили исследования в НИИ стали, опираясь на наработки, сделанные задолго до этого отечественными учеными Б. В. Войцеховским, А. И. Платовым и другими.

С 1978 года А. И. Платов работал в нашем отделе, и все мы, молодые сотрудники, с огромным уважением относились к Александру Ивановичу, ветерану, одному из тех, кто стоял у истоков познания этого сложнейшего явления – сверхвысокоскоростного процесса взаимодействия кумулятивной струи противотанкового боеприпаса, атакующего танк, с устройством динамической защиты.

Не должна броня скакать

Кумулятивная струя движется со скоростью, превышающей первую космическую, весь процесс по времени занимает несколько десятков микросекунд и протекает при давлениях, при которых даже наипрочнейшая броневая сталь течет, как вода. Первое в СССР авторское свидетельство на изобретение элемента динамической защиты (ЭДЗ) «Крест» получил начальник нашего отдела Д. А. Рототаев.

“Сирийцы сумели захватить несколько израильских танков абсолютно невредимыми ”

Хватало и проблем – как объективных, так и, что называется, рукодельных. На отдаленной площадке подмосковного полигона произошел эпизод, запомнившийся на всю жизнь. Обстрелом 125-мм кумулятивными снарядами мы испытывали броневой макет «нос», имитирующий многослойную лобовую деталь корпуса танка, оснащенную встроенными в нее объемными ЭДЗ типа «Крест». Цена одного артиллерийского выстрела составляла несколько сотен рублей и была сопоставима со стоимостью живой коровы. Потому наш директор М. И. Маресев, ветеран-фронтовик и сибиряк, при каждом выстреле 125-мм артиллерийского орудия сокрушенно качал головой и, по-сибирски окая, ворчал: «Опять кОрОва пОлетела»…

Пока мы, инженеры НИИ, добрались от Москвы до полигона и служебный автобус «доскрипел» до 18-й площадки, команда испытателей, приехавшая часа на четыре раньше нас, времени зря не теряла и уже закончила снаряжение «носа», установив все ЭДЗ «Крест» внутрь специально смонтированных труб. Внешне макет бронеузла со встроенной динамической защитой выглядел, как полагается. Мы во всяком случае внешним осмотром экспериментальной сборки остались довольны и дали «добро» на испытания. Полигонная команда пошла готовить орудие к выстрелу, а наш инженерный состав укрылся в капониры, сваренные из 16-мм стальных бронелистов (ни один осколок не пробьет!), установленных на расстоянии около 50 метров от испытываемого макета. Полигонный капонир – это поставленный на попа, открытый с одной, задней, стороны и закрытый спереди, с боков и сверху стальной ящик, оснащенный перископом и смотровыми щелями, прикрытыми стеклянными противоосколочными триплексами. В одном капонире могли укрыться от осколков, разлетающихся при взрыве кумулятивного снаряда, от трех до пяти человек, в зависимости от их комплекции и (в холодное время года) от толщины надетых на них бушлатов, меховых курток и пальто.

Мы пристроились к триплексам смотровых щелей, через которые толком видны были только трещины от осколков, попавших в них в ходе предыдущих испытаний. Все широко открываем рты – так легче переносится действие ударной волны. Залихватская команда: «Ор-р-рудие!». Близкий, привычно резкий хлопок орудийного выстрела, и необычно сильный, оглушительный, бьющий по барабанным перепонкам грохот смешанного взрыва кумулятивного снаряда и сработавшей динамической защиты, свист пролетающих над головами осколков… Мгновенье тишины… Затем два-три каких-то непривычных, негромких, но ощутимых шлепка по земле… Все мы стоим полуоглохшие, с широко открытыми ртами и ничего не понимаем. Ничего, кроме того, что стряслось что-то неординарное – слишком уж сильным оказался взрыв.

Премьер Израиля Биньямин Нетаньяху поблагодарил Владимира Путина за согласие вернуть танк «Магах» (версия американского М48), который был захвачен сирийскими войсками как трофей в 1982 году. Он хорошо послужил укреплению оборонной мощи СССР. Фото: google.com

Выходим из капонира и любуемся 100-мм броневой плитой, чудесным образом выросшей из земли в полутора десятках метров от нашего укрытия. Плита торчит, воткнувшись углом в землю. А на пути от испытываемого макета, вернее, от того, что осталось, на земле несколько ям, которые многотонная стальная махина оставила, ударяясь о землю и подскакивая. Так оставляет на воде следы-«блинчики» удачно брошенный плоский камешек, рикошетируя от водной поверхности.

Погрустневшие московские инженеры вместе с «прячущими глаза» испытателями местной полигонной команды начинают осматривать место происшествия, пытаясь понять, что же произошло. Момент истины наступает довольно-таки быстро. В сторонке, в аккуратно уложенных полигонной командой закрытых деревянных зеленых ящиках, в которых с базисного склада взрывчатых материалов привезли ЭДЗ «Крест», обнаруживаются в большом количестве тщательно отфрезерованные круглые стальные пластины. Это специальные перегородки, которые перед экспериментом должны были быть установлены внутри труб бронеузла, отделяя ЭДЗ «Крест» друг от друга и предотвращая передачу детонации от одного элемента к другому. Для того чтобы сдетонировало взрывчатое вещество (ВВ) только в одном, максимум в двух ЭДЗ, через которые проходит кумулятивная струя взорвавшегося артиллерийского снаряда. В общей сложности должно было взорваться около двухсот граммов взрывчатки.

Однако испытатели из полигонной команды проявили «русскую смекалку» и, пользуясь отсутствием контроля со стороны инженеров-москвичей, упростили себе жизнь, установив ЭДЗ без противодетонационных перегородок. Кумулятивная струя прошла через ЭДЗ, расположенные в двух трубах. В каждой трубе – 12 ЭДЗ. В результате взорвались все 24 ЭДЗ в обеих трубах, а это почти три килограмма ВВ. Такой взрыв легко оторвал от испытываемого макета многотонную стальную броневую плиту и метнул ее в сторону стрелявшего артиллерийского орудия и капонира, в котором мы укрывались. Пролети эта махина еще немного, прихлопнула бы и сам капонир, и всех, кто в нем был, как мух.

Трофей как аргумент

За три года, с 1979 по 1982-й, в нашем отделе было исследовано и отработано несколько альтернативных типов ЭДЗ – как объемных, так и плоско-параллельных. Была создана методика расчета, которая позволила оценить пространственно-временные и энергетические характеристики процесса взаимодействия кумулятивной струи с ЭДЗ. Проведены всесторонние лабораторные и полигонные исследования различных вариантов ЭДЗ, в том числе с применением методов математического планирования экспериментов и регрессионного анализа. На базе полученных моделей осуществлена инженерная оптимизация и выбраны рациональные параметры. Началась проработка конструкции двух типов ЭДЗ и технологии их изготовления и снаряжения взрывчатыми веществами. Работы шли плановым порядком, как вдруг ситуация мгновенно изменилась.

В июне 1982-го на Ближнем Востоке началась первая ливанская война между Израилем и его ближневосточными соседями. В конце июня группа инженеров нашего НИИ стали, в которую входил и я, в срочном порядке была отправлена в Кубинку. На одной из площадок тамошнего НИИ бронетанковой техники стоял целехонький израильский танк М48 с комплексом «взрывной реактивной брони» – ERA BLAZER. Во время боев в районе Султан-Яакуб в ночь с 10 на 11 июня сирийцы сумели захватить несколько израильских танков абсолютно невредимыми. Уже через несколько дней один из этих трофеев был доставлен в СССР, и мы начали его исследовать.

Только после этого высшему военному руководству СССР стало понятно, что без динамической защиты невозможно обеспечить выживаемость танков на поле боя при массовом применении огромного арсенала различных противотанковых кумулятивных и бронебойных подкалиберных снарядов. И наш отдел фактически перешел на работу по графику военного времени – практически без выходных и отпусков, по 10–12 часов в сутки.

В результате всего за полгода мы окончательно оформили конструкцию унифицированного ЭДЗ 4С20, включающего в том числе и оригинальные противодетонационные перегородки, чтобы не допустить описанной выше неуправляемой передачи детонации от одного ЭДЗ к другому. На 4С20 и контейнер для установки ЭДЗ на основные броневые узлы всех танков автором этих строк вместе с другими сотрудниками отдела и смежных оборонных НИИ и КБ были оформлены заявки на изобретение и получены международные патенты.

В отличие от 20 типоразмеров израильских ЭДЗ комплекса BLAZER созданный нами отечественный ЭДЗ 4С20 унифицирован для всех существовавших в то время основных танков, он обладает меньшим удельным весом и существенно меньшей площадью ослабленных зон. Уже 14 января 1983 года был подписан акт госкомиссии о принятии ОКР «Контакт-1». Мы начали технологическую подготовку к массовому производству ЭДЗ 4С20, и в 1985-м навесной комплекс динамической защиты танков «Контакт-1» приняли на вооружение Советской армии.

Легче, дешевле, надежнее

В результате выполненных нашим отделом НИОКР – «Контакт-2», «Контакт-3», «Контакт-4», «Контакт-5», «Реликт» – были отработаны конструкции линейки ЭДЗ 4С22, 4С23 для защиты не только танков, обладающих мощной броневой защитой, но и легкобронированных и даже небронированных объектов военной техники от различных высокоскоростных средств поражения. Динамическая защита стала встроенной. Теперь это неотъемлемая часть не только современных российских танков, но и боевых машин пехоты. Разработанная нами динамическая защита принята на вооружение многих зарубежных стран.

Танки и другие объекты военной техники, оборудованные такими комплексами, спасли жизни сотням наших солдат и офицеров, участвовавших в различных военных конфликтах. Все же не зря мы тогда рисковали!

Практически непроницаемая завеса секретности, что окружала все наши ракетно-космические разработки, чаще вспоминается с юмором. Хотя строгости были драконовского уровня – об этом убедительно рассказывает Aнатолий Клесов, живший в свое время на полигоне Капустин Яр.

В Кап-Яре, военном городе за колючей проволокой, который также назывался Москва-400 (для внешней переписки) и 10-й площадкой (для своих), я прожил 10 лет. Окончил там школу № 231 (продолжение столичной нумерации), работал на третьей площадке в КФЛ (в/ч 74322) и оттуда поступил в университет.

Мой отец в те времена был военным комендантом станции. Я бывал на ней довольно часто, наблюдая ее постепенное превращение в крупнейший военный узел, через который непрерывным потоком шла техника. Довольно обычной картиной на вечернем или утреннем небосклоне Капустина Яра были звездочки, плавно приближающиеся друг к другу и сходящиеся в одну, за чем следовала вспышка. Это не рождались новые или сверхновые, а шли испытания и запуски ракет. Со станции я наблюдал, как на зенитно-ракетном полигоне сбивали группу бомбардировщиков зенитной ракетой с ядерной боеголовкой…

Слова «Капустин Яр» в 50–60-х мы не произносили, когда находились за пределами полигона. Это было табу. Признаюсь, что до относительно недавнего времени, годов до 80-х, я физически не мог произнести эти слова при посторонних. При попытке произнести эти слова просто не выговаривались – работал психологический блок. В середине 60-х Особый отдел Кап-Яра сотрясло. Вышла книга Артура Кларка «Лунная пыль» у нас, в Союзе, на русском языке, перевод. Один из рассказов начинался так (привожу по памяти): «После запуска искусственного спутника Земли мы поехали из Капустина Яра праздновать в Сталинград, отстоящий на 100 километров». Представляете? Откуда было редакторам и корректорам знать... Понятно, что Особый отдел не волновало, что о Кап-Яре знают в США. Конечно, знают. Главное, чтобы не знали свои же граждане. Советский парадокс...

Лет двадцать спустя, в середине 80-х, приехав в США по научному обмену и явившись в National Research Council в Вашингтоне, я увидел в принимавшем меня офисе на стене карту Советского Союза. По выработанной с детства привычке автоматически перевел глаза чуть южнее Волгограда и увидел на карте, на знакомом до боли месте, красный силуэт ракеты. Рядом надпись: Kapustin Yar.

Отклик на статью «Потребность в дутых величинах»

Как завещал великий Нобиле

Голоса в поддержку дирижаблестроения раздаются все чаще. Опять строятся малые аппараты, правда, исключительно в рекламных целях. Каждые два года дирижабли появляются на авиасалоне в Жуковском, но реальных подвижек пока не наблюдается. Поэтому прежде чем выносить окончательное решение, надо взвесить все преимущества и недостатки как с технической, так и с экономической стороны. Специалисты называют следующие дополнительные и новые возможности, открываемые дирижаблями.

Патрульные функции. В отличие от БЛА беспилотные дирижабли могут висеть над определенной территорией или акваторией днями и даже неделями.

Фото: kartinki24.ru

Монтаж большемерных строительных конструкций при возведении башен, мостов, промышленных объектов.

Перевозка габаритного оборудования (турбины, буровые вышки, опоры ЛЭП, большегрузные самосвалы, экскаваторы, комбайны, космические корабли) в собранном виде на большие расстояния.

Круглогодичное снабжение труднодоступных районов Севера, вахтовых поселков, геологических партий.

Тушение пожаров.

Один дирижабль-ретранслятор поддерживает мобильную связь на территории 500 тысяч квадратных километров. При относительно малых затратах можно обеспечить покрытие всей Сибири.

Транспортировка древесины при точечной вырубке леса (кстати, Канада использует для этого закупленные в России вертолеты Ка-32, что значительно дороже), а также из сибирской тайги, где вообще отсутствуют дороги.

Доставка свежей рыбы с Дальнего Востока на Урал и в европейскую часть страны. Нынешние транспортные и логистические возможности позволяют перевезти лишь мизерную часть улова.

Еще в советское время подсчитали эффект от массового применения дирижаблей в народном хозяйстве. По самым скромным прикидкам выходило порядка пяти миллиардов рублей годовой экономии. Используя усредненный коэффициент 200, получаем почти триллион нынешних российских рублей.

Конечно, есть и минусы. Возрождение дирижаблестроения в масштабах страны как одного из направлений авиационной промышленности требует больших капиталовложений. Придется создавать с нуля наземную инфраструктуру (эллинги, причальные мачты, цеха обслуживания, терминалы), пусть она и не такая дорогостоящая, как в гражданской авиации. Гелий, создающий подъемную силу дирижаблей, также недешев. Но дело в том, что прибыльно будет только массовое применение дирижаблей, а значит, необходимо серийное производство.

Поскольку спектр задач велик и очень значим в масштабах хозяйства России, то и принципиальное решение о старте дирижаблестроительной программы должно приниматься на государственном уровне. А генеральным подрядчиком пусть станет ОАК – у корпорации есть и опыт, и кадры.

Прежде чем окончательно определить судьбу дирижаблей, стоит еще раз напомнить, насколько Россия уникальна по своим размерам. По имеющимся расчетам, только строительство железной дороги из Якутии до Аляски с мостом через Берингов пролив обойдется в 100 миллиардов долларов. А теперь представим, во сколько встанет создание сети сухопутных дорог на всей Сибири и Крайнем Севере.

Поэтому дирижаблям следует сказать «да». В подтверждение этого вывода можно привести слова Умберто Нобиле, итальянского конструктора и исследователя Арктики, покорившего в составе исторической экспедиции на «Норвегии» Северный полюс, а в 1932–1935 годах возглавлявшего «Дирижаблестрой СССР»: «В мире существует еще по крайней мере одна страна, где дирижабли могут развиваться и широко с пользой применяться. Это Советский Союз с его обширной территорией, по большей части равнинной. Здесь, особенно на севере Сибири, огромные расстояния отделяют один населенный пункт от другого. Это осложняет строительство шоссейных и железных дорог. Зато метеорологические условия весьма благоприятны для полетов дирижаблей». Какие еще могут быть сомнения?

На Адмиралтейских верфях спущен на воду дизель-электрический ледокол проекта 21180 «Илья Муромец» для Военно-морского флота России.

Многофункциональный ледокол (таких в стране не создавали почти полвека) – первая ласточка целого семейства специализированных вспомогательных судов для обеспечения арктической группировки Вооруженных Сил России, которая в последние годы обретает второе дыхание. Обустройство заполярных баз, развертывание воинских частей, интенсивная боевая подготовка с непрерывными учениями свидетельствуют: после крушения СССР наша страна решила наконец всерьез надежно закрыть северные рубежи.

Фото: ria.ru

Для этого и необходима морская техника ледового класса – прокладывать путь кораблям, если надо, их буксировать, развозить по отдаленным гарнизонам грузы, менять личный состав, а еще выполнять гидрографические работы, океанографические и гидрометеорологические исследования, приходить на помощь терпящим бедствие, локализовать и ликвидировать разливы нефтепродуктов, тушить пожары...

Всем этим профессиям и обучен 84-метровый ледокол водоизмещением шесть тысяч тонн, мощностью 10 600 киловатт, оборудованный подъемным краном грузоподъемностью 21 тонна. Он способен совершать двухмесячные автономные плавания протяженностью девять тысяч миль, то есть по всему Северному Морскому пути и обратно, разгоняться на чистой воде до 15 узлов и преодолевать полутораметровые льды. Причем две винторулевые колонки, размещенные вне корпуса, могут вращаться на 360 градусов, делая судно сверхманевренным, умеющим двигаться в любом направлении, даже боковым ходом.

«Самое главное в этом корабле – многофункциональность, чего не было раньше», – подытожил генеральный директор Адмиралтейских верфей Александр Бузаков. А глава Департамента обеспечения гособоронзаказа Минобороны Андрей Вернигора уточнил: «Этот корабль построен по самым современным военным технологиям. Всего рассказать не можем, но на нем, к примеру, воплощена цифровая техника в полном объеме. И возможности достаточно объемные. Из неатомных ледоколов равных ему нет».

Судно оснащено современным навигационным комплексом и электронной картографической информационной системой, соответствует международным конвенциям по обеспечению безопасности человеческой жизни на море (СОЛАС) и по охране окружающей среды (МАРПОЛ).

Спроектировали ледовый проводник специалисты Адмиралтейских верфей совместно с нижегородскими коллегами из КБ «Вымпел», а построили всего за год с небольшим.

Корабль наречен в честь одного из главных героев древнерусского былинного эпоса, воплощающего народный идеал героя-воина, подчеркнул губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко, сопрягая прошлое с будущим: «Это второй ледокол с именем «Илья Муромец», который сходит со стапелей прославленного завода. Первый был построен в 1965 году. Почти три десятилетия он верой и правдой служил России на Тихом океане. А его нынешнего тезку с нетерпением ждут в Арктике. Новый ледокол предназначается для освоения полярных широт. Уверен, он будет достойно нести службу». Градоначальник пожелал судну славной и красивой судьбы, адмиралтейцам – процветания и новых заказов.

Фото: ytimg.com

Корпус «Ильи Муромца» формировался на одном из крупнейших в Европе наклонных стапелей Адмиралтейских верфей, на том самом, что и первый в мире атомный ледокол «Ленин». Это добрый знак, рассудили корабелы. По давней флотской традиции новый заказ освящен православной церковью, о борт ледокола разбита бутылка шампанского, после чего сварщики выполнили почетную и ответственную миссию – перерезали задержник, связывающий новоиспеченного исполина с верфью. И «Илья Муромец» по стапельным тележкам, поднимая фейерверки брызг, вошел в невскую воду под гром якорных цепей и дружных аплодисментов.

«В состав флота корабль войдет во второй половине 2017 года. У заказчика нет сомнений, что контракт будет выполнен в установленные сроки. Адмиралтейские верфи – надежный поставщик Минобороны. Более чем за 300-летнюю историю адмиралтейцами построены более 2600 кораблей различного класса и назначений. Министерство обороны рассматривает верфи как одно из ведущих предприятий судостроительной промышленности и продолжит размещать здесь заказы на постройку кораблей – надводных и подводных», – рассказал «Военно-промышленному курьеру» Андрей Вернигора.

Пока «Илья Муромец» будет находиться у достроечной стенки, проходить заводские, швартовные и государственные испытания, на историческом стапеле обоснуется новая серия арктических богатырей – не просто ледоколов, а патрульных. Головной корабль проекта 23550 водоизмещением 8500 тонн, способный выполнять задачи в полутораметровых льдах, заложат уже этой осенью, а передадут заказчику всего через два года. Необходимость обеспечения стратегических интересов России в Арктике расслабляться не позволяет.

Средства борьбы с крылатыми ракетами могут размещаться на боевых платформах, закрепленных над землей на аэростатах.

Наиболее вероятной угрозой для России со стороны НАТО, а по сути США, по мнению большинства военных аналитиков, является быстрый глобальный удар (БГУ) по стратегическим ядерным силам (СЯС) и объектам оборонной и промышленной инфраструктуры России высокоточным оружием (ВТО) с неядерными боевыми частями.

“Оружие противодействия порой опережает средства нападения. Главное – выбрать правильное направление ”

Основное оружие противника в этом случае – крылатые ракеты морского и воздушного базирования, а главные из необходимых условий поражающего эффекта – внезапность и массированность.

Исключив первый фактор, мы возвращаемся к временам «стратегии взаимного уничтожения». Казалось бы, все просто: достаточно засечь массовое применение крылатых ракет на расстоянии, с которого подлетное время до цели больше требуемого на подготовку и нанесение ответного термоядерного удара. При таком раскладе БГУ теряет смысл, так как большинство стратегических ракет уже будут запущены по агрессору и ему надо срочно отвечать тем же. Последствия такого обмена ударами досконально изучены и признаны неприемлемыми для обеих сторон. Создание сплошного радиолокационного поля по периметру России, особенно вдоль наших северных границ обеспечит гарантированное определение момента нападения.

Но своевременная фиксация БГУ – полдела. Часть ракет наверняка будет нацелена на стационарные военные и гражданские объекты, поэтому вторая важнейшая задача – уничтожение КР в полете.

Создать сплошную зону поражения по периметру России классическими средствами ПВО (авиация и ЗУР) в ближайшем будущем вряд ли реально. Были идеи использовать для этого модернизированные МиГ-31, но есть ряд принципиальных возражений: отсутствие достаточного их количества и необходимой инфраструктуры (аэродромы, склады под топливо, боеприпасы и т. д.), а также время, затрачиваемое на реакцию авиации, что особенно важно, когда счет идет на минуты. Цепь позиций ПВО постоянной готовности нереализуема по схожим причинам, к которым добавляются специфические условия Арктики. Следует также учесть, что БГУ предполагает массированное нападение (более тысячи на сегодня, а далее еще больше), гарантированно отразить его с помощью зенитных ракет и авиации вряд ли удастся. Предлагается другое решение.

Боевой модуль, оснащенный мощной РЛС, обеспечивающей раннее обнаружение КР в полете, аппаратурой РЭБ, которая создает эффективное поле помех устройствам управления и наведения ракет, подвешивается с помощью аэростата на высоту, оптимальную для эффективного применения размещенного на ней оружия. Одно из перспективных средств борьбы – так называемые электронные бомбы, которые могут существовать в виде БЧ ракет, снарядов или стационарных боеприпасов, создающих при подрыве мощный одноразовый электромагнитный импульс, воздействующий на электронную начинку КР. Наибольший эффект даст вывод из строя бортового компьютера, управляющего инерциальной и электронно-оптической корреляционными системами. Такие платформы (если не позволят массогабаритные параметры, то несколько модулей, несущих отдельные элементы комплекса) могут также надежно поражать не только органы управления и наведения КР, попавшие в зону их действия, но и сами КР. Особенно эффективно может быть их применение на пролете, так как сверху дозвуковые «Томагавки» представляют контрастную цель на фоне земли. Количество модулей должно обеспечивать сплошную зону поражения средствами РЭБ.

Испытания среднеобъемного аэростата «Гепард» в Саратовской области Фото: ljplus.ru

Какие преимущества дает размещение указанных средств борьбы с КР на боевых платформах, поднятых и закрепленных над землей на аэростатах? Первое – постоянная готовность. Второе – стоимость. Размещение на земле оборудования запуска аэростата с боевым модулем и несколько обслуживающих его конструкций (для персонала, складирования, энергообеспечения) на порядки дешевле организации стационарных позиций. Третье – оптимальная высота расположения увеличит радиус обнаружения. Четвертое – мобильность. Переместить комплекс не составляет труда. Пятое – гораздо менее жесткие требования к выбору места установки, что особенно важно в условиях Севера. С учетом существенно меньших затрат на развертывание воздушных боевых платформ и возможностей их совершенствования делаем вывод, что они способны стать одним из перспективных направлений развития средств ПВО.

Идея соединения аэростата с РЛС дальнего обнаружения не нова. Одной из последних разработок в этом направлении является комплекс JLUNS (Единая система средств обнаружения крылатых ракет) компании Raytheon. Максимальная дальность обнаружения воздушных целей – до 550 километров. Возможно дополнение к указанному комплексу аэростата с РЛС, обеспечивающей подсветку и наведение зенитных ракет. Добавление к подобной системе средств РЭБ позволит создать сплошное поле обнаружения и высокую вероятность уничтожения воздушных целей. Безусловно, существуют объективные трудности – климатические условия (температура, ветры), отсутствие дорог и многое другое, что, конечно, затруднит внедрение разработки. Есть и другая опасность – появление гиперзвуковых крылатых ракет, применение которых резко сократит время реакции, необходимое для опережающего ответного удара. Но оружие противодействия также развивается и порой опережает средства нападения. Главное – выбрать правильное направление их развития, вовремя начать разработку и поставку в войска.

Как-то незаметно промелькнула дата 1 июля, связанная с прекращением действия Варшавского договора. Четверть века прошлa с тех пор, как затея с военным блоком под эгидой Москвы по ее же инициативе обернулась геополитическим фиаско.

Организацию Варшавского договора публично и патетически называли братством по оружию. Можно было бы и уточнить: по ядерному оружию. Хотя в отличие от НАТО в ОВД ядерной державой был только СССР.

Инициаторами военной «нуклеаризации» Европы стали США. Причем американцы не только разместили на территории своих союзников собственное ЯО. Пентагон пошел дальше, приступив к оснащению их армий средствами доставки ядерных и термоядерных зарядов, а именно истребителями, тактическими и оперативно-тактическими ракетами, тяжелыми гаубицами. Складированные в европейских странах НАТО и Турции ядерные бомбы, боевые части ракет, артиллерийские снаряды находились под американским контролем. В случае войны спецбоеприпасы должны были передаваться – под тем же контролем – союзникам и применяться ими в соответствии с общей стратегией Североатлантического блока. Кроме того, Великобритания и находившаяся несколько поодаль от планов США Франция располагали собственным ядерным оружием.

Восточногерманский рубеж

СССР ответил на ядерные «перформансы» НАТО совершенно симметрично. Армии стран Варшавского договора тоже получили ракеты и самолеты для применения ядерного оружия на континентальном ТВД. И заряды для них были размещены в пределах этих стран, но под советским контролем. Специальные мобильные арсеналы, которые в час X должны были снаряжать носители страшной начинкой и передавать их в боевые части ракетных войск, назывались подвижными ракетно-техническими базами (ПРТБ).

Фото: tumblr.com

Уже в 60-е Советский Союз срочно занялся оснащением ракетно-ядерным оружием ННА ГДР. «Фольксарми» начала получать от СССР тактические (комплексы «Луна», затем «Луна-М» и, наконец, «Точка») и оперативно-тактические (Р-11М, она же 8К11М, и Р-17, она же 8К14) ракеты. Перепали восточным немцам и ОТРК «Ока». Это были самые современные на момент их появления системы, причем передававшиеся союзникам почти сразу после принятия на вооружение Советской армией.

С нашей помощью восточные немцы развернули две оперативно-тактические ракетные бригады (3-я – Таутенхайн и 5-я – Демен) и 11 отдельных тактических ракетных дивизионов.

По сведениям, обнародованным Комитетом министров обороны государств – участников Варшавского договора, на 1 июля 1988 года ННА ГДР располагала 80 пусковыми установками тактических и оперативно-тактических ракет против 26, оставшихся к тому времени в бундесвере. Ракетно-ядерный потенциал обоих немецких государств (с учетом предусмотренных для них советских и американских специальных боевых частей) носил в отношении друг друга вполне стратегический характер – расстояния-то были всего ничего. Кроме того, на территории ГДР, помимо советских ПРТБ, были и ракетные бригады, и отдельные ракетные полки ГСВГ (с 1989 года – Западной группы войск). ННА располагала собственными ПРТБ, готовыми к принятию советских ядерных боеприпасов.

Учиться пускам тогдашние немецкие, как и прочие, «братья по оружию» ездили на полигон Капустин Яр. Там бравые офицеры «Фольксарми» обожали фотографироваться у памятника первой советской баллистической ракете серии «Т», запущенной в октябре 1947 года. Еще бы! Ведь то была воспроизведенная в СССР Фау-2 их земляка Вернера фон Брауна, поступившая у нас на вооружение как Р-1.

Всем сестрам по серьгам

Разумеется, не одна ГДР получала советскую ракетную технику малой (в пределах фронта) дальности. Четырьмя ракетными бригадами оперативно-тактического назначения обзавелась Болгария (46-я – Самоков, 56-я – Марно Поле, 66-я – Кабиле, 76-я – Телиш), тремя – Чехословакия (311-я – Йинце, 321-я – Рокучаны, 331-я – Границе-на-Мораве), четырьмя – Польша (2-я – Хощно, 3-я – Бедруско, 18-я – Болеславец, 32-я – Оржич), двумя – Румыния (32-я – Текуч, 37-я – Инеу) и одной – Венгрия (5-я – Варпалота). И это не считая нескольких десятков отдельных дивизионов тактических ракет в армиях этих стран, а также собственных ПРТБ. Итого западнее Урала у Варшавского договора в 1988 году насчитывалось 1608 ПУ, что почти в 12 раз превышало их количество у НАТО (136 штук). На долю СССР приходилась 1221 пусковая установка.

ПРТБ Советской армии, которые предназначались и для «нуклеаризации» союзных сил, кроме территории ГДР дислоцировались в Венгрии, Польше, Чехословакии и даже в Болгарии, где официально советских войск не было. Там существовала часть (такая же ПРТБ), личный состав которой конспирации ради носил болгарскую униформу. По сведениям из открытых источников, передача ядерных боеприпасов Войску польскому предполагалась планом «Висла», его чехословацкий аналог назывался «Явор».

Как пишет в книге «Ракетные войска Болгарии» их бывший главный инспектор генерал-лейтенант в отставке Димитр Тодоров, перевод ядерных боевых частей из состояния хранения (без комплектации средствами подрыва и без проведения необходимых проверок функциональности) в состояние полной готовности к стыковке с корпусом ракеты для ОТРК 9К72 требовал 180 минут, для «Луны-М» – 90 минут.

Несколько в стороне стояла Румыния, которая получала советские ракеты, но, видимо, в ядерное планирование Варшавского договора не совсем вписывалась. Слишком уж своенравную политику проводил Чаушеску, ухитрявшийся сотрудничать в военно-технической области не только с СССР, но также с Китаем, Югославией и даже с Францией и Великобританией. Кроме того, известно, что румыны под занавес своего социализма довольно далеко продвинулись в создании национального ядерного оружия. Некоторые эксперты даже предполагают, что Бухарест намеревался разработать для полученных от СССР Р-17 собственные ядерные боезаряды. Однако падение режима Чаушеску привело к свертыванию программы.

Долгоиграющая «Ока»

С «Окой» случился казус. Американцы, по достоинству оценившие боевые стати этого оружия, добились ее включения в перечень подлежащих уничтожению согласно договору 1987 года ракет средней и малой дальности. Конечно, «Ока» и 9М714 со своими 450 километрами недотягивала до нижнего порога сокращения (500 км). Однако Горбачев охотно пошел навстречу Вашингтону. В результате отечественные Сухопутные войска враз остались без этой высокоточной системы. С учетом ликвидации по договору РСМД еще и ОТРК «Темп-С» (дальность 900 км) получилось, что самым дальнобойным армейским ракетным комплексом у нас оказался устаревший 9К72 с ракетой Р-17 (8К14). Однако СССР к тому времени поставил новейшую «Оку» Болгарии, ГДР, Румынии и Чехословакии. А их правительства никакого договора с американцами не подписывали. И если немцы после объединения постарались поскорее избавиться от «Оки», то в остальных трех армиях эти ракеты состояли на вооружении вплоть до начала 2000-х, то есть до вступления данных стран в НАТО. Правда, теперь все утилизировано.

Кроме ракетного оружия, Советский Союз поставлял странам Варшавского договора самолеты – носители ЯО. Первыми из них стали сверхзвуковые истребители-бомбардировщики Су-7Б, поступившие (в модификациях Су-7БМ и Су-7БКЛ) в военно-воздушные силы Польши и Чехо-словакии (подробнее – «Иван» Грозный времен Хрущева»). В отличие от таких же машин, продававшихся странам Азии и Африки, польские и чехословацкие «сушки» имели, как и в ВВС СССР, специальное оборудование, позволявшее применять ядерные боеприпасы (прибор для прицельного бомбометания с кабрирования и специальный балочный держатель). К тактическим ядерным бомбам, входившим в состав спецвооружения «сушек», относились изделия «244Н» (8У69), РН-24 и РН-28, созданные во ВНИИТФ, что в Челябинске-70 (ныне Снежинск). Польские и чехословацкие пилоты тренировались применять спецбоеприпас. Так что в ядерном плане Варшавский договор и НАТО шли ноздря в ноздрю.

Век пара и электричества сообщил невиданный доселе прогресс множеству областей, одной из которых стало стрелковое оружие. В начале столетия солдаты шли друга на друга с теми же дульнозарядными мушкетами, что и их прапрапрадеды сотней лет раньше.

Между мушкетером эпохи наполеоновских баталий и стрелком Англо-бурской или Русско-японской войны пролегла пропасть, в которую уместились массовое внедрение нарезных стволов с пулями Минье, переход от кремней к капсулям, появление унитарных патронов, бездымный порох и, наконец, уменьшенный калибр и многозарядность.

Не приходится удивляться, что и в начале XX века, и несколькими десятилетиями позже конструкторам и военным казалось вполне логичным и естественным, что следующий шаг оружейного прогресса – переход от ручной перезарядки к автоматической – состоится вот-вот. Благо, различные образцы самозарядок рождались как грибы после дождя и оставалось всего-то довести какой-то из них до ума, точнее, до соответствия запрашиваемым заказчиком характеристикам.

Не тот Браунинг

По некоторым данным, бывший военный министр В. А. Сухомлинов как одну из причин недостаточности запасов патронов называл ожидаемое перевооружение на самозарядную винтовку. Документы тогдашнего Главного артиллерийского управления подтверждают, что этот переход считался вопросом практически решенным. Надо было лишь выбрать – на что переходить. Перевооружение «трехлинейкой» оценили в 156 миллионов рублей. Для понимания масштабов: помощь пострадавшим от неурожая, а говоря проще, голодающим в те же годы составила чуть больше 160 миллионов рублей (7,2% от расходов бюджета за 1891–1892-й).

“Даже в США путь от первого прототипа до надежной серийной самозарядной винтовки занял 12 лет ”

Между тем еще в конце XIX века в Россию доставили для испытаний одну из первых в мире самозарядных винтовок – системы Мадсен – Расмуссена. К 1906 году количество как иностранных, так и отечественных образцов уже достигло уровня, когда для их рассмотрения потребовалось создавать специальную комиссию. За шесть лет существования она рассмотрела два десятка образцов шестнадцати различных систем. Наибольший интерес вызвали винтовки шведа Шегреня и итальянца Чельмана. Что характерно, обе они были разработаны под новый шведский 6,5-мм патрон. И как следствие, показав хорошие результаты с родным боеприпасом, переварить русский они не смогли.

Следующими кандидатами стали винтовки отечественных конструкторов – Федорова и Токарева. Правда, полный цикл испытаний прошел только образец первого.

Одним из кандидатов стала система Мосина – Браунинга. Заметим, что рассказы о визите знаменитого американского конструктора в Россию – вымысел. В реальности с нашими военными контактировал сотрудник бельгийской национальной фабрики в Эрстале Карл Браунинг, вряд ли приходившийся американцу Джону даже дальним родственником.

Патрон, снимай шляпу

В целом работа комиссии хоть и не дала ожидаемого результата в виде готовой к принятию на вооружение винтовки, зато окончательно подтвердила выводы В. Г. Федорова: одной из главных проблем на этом пути является русский винтовочный патрон 7,62х54R. Хотя и не так давно принятый на вооружение, он уже уступал следующему поколению – меньшего калибра, с лучшей баллистикой и кольцевой проточкой на гильзе вместо выступающей шляпки-закраины. Переход на новый патрон значительно упростил бы задачу конструкторам и винтовок, и пулеметов. Федоровым была проведена большая работа по созданию оптимального патрона.

Фото: candrsenal.com

Начавшаяся мировая война прекратила работу как комиссии, так и конструкторов, поскольку первоначально считалось, что боевые действия будут непродолжительными, оружейные специалисты были направлены в действующую армию. Так, В. Ф. Токарев около полутора лет командовал казачьей сотней, прежде чем был отозван на Сестрорецкий оружейный завод.

В итоге единственным образцом, успевшим повоевать в русской армии, стал «автомат» Федорова, за неимением своего патрона приспособленный под японский 6,5-мм – благо, их в больших количествах начали поставлять в Россию вместе с того же происхождения винтовками. Первые «автоматы» прошли испытания на румынском фронте, однако их производством занялась уже новая власть – советская. В 20-х годах на Ковровском заводе было произведено несколько тысяч «автоматов», поступавших на вооружение специальных рот РККА.

Новый этап в разработке автоматических винтовок начался в 1924 году постановлением комиссии Буденного. Однако в тот момент речь фактически шла об опытных работах – тогдашняя экономическая обстановка в СССР надежно хоронила идеи перевооружения новой винтовкой и уж тем более перехода на новый патрон.

Большие смотрины

На первый конкурс 1926 года были представлены винтовки Токарева, Дегтярева, Федорова, Коновалова и Колесникова. Две последние оказались недоработаны и были сняты с испытаний. Проверку большим числом выстрелов (до 10 000) выдержала только винтовка Дегтярева.

Серия конкурсов продолжалась с перерывами до конца 1932 года, когда по результатам испытаний трех наиболее доведенных образцов – Дегтярева, Симонова и Токарева – автоматическая винтовка второго была принята сначала на производство, а затем и на вооружение как АВС-36.

Однако уже в 1937 году военные констатировали: «Изжить недостатки, свойственные системе Симонова, не удалось». Конкурсы за самозарядку пришлось продолжить.

На этот раз победителем вышла система Токарева. Первый ее вариант – СВТ-38 – был вскоре заменен модернизированным СВТ-40. К началу Великой Отечественной армия получила более миллиона самозарядных винтовок. Эффект от их присутствия на поле боя, особенно у оснащавшихся новым оружием в первоочередном порядке приграничных дивизий, противник заметил и оценил.

Однако дальнейшая судьба СВТ была отнюдь не радужной. Чем дальше, тем больше с фронта шли жалобы на низкую надежность самозарядок. Учитывая, что они имели еще и высокую себестоимость, сравнимую с ручным пулеметом, приняли решение о значительном сокращении выпуска. В производстве остались в ограниченном количестве лишь АВТ, из-за нехватки штатных пулеметов Дегтярева использовавшиеся как эрзац-ручники.

Почему же это произошло? В поисках ответа для начала можно взглянуть за океан. Кроме СССР, только США приняли в качестве основного оружия пехоты самозарядную винтовку – М1 «Гаранд». Первый ее прототип появился в 1929 году, на вооружение она была принята в 1936-м, на несколько месяцев позже, чем АВС-36 в СССР. Однако и без войны из армии США вскоре пошел поток жалоб на новое оружие, причем проблема оказалась настолько серьезной, что ее рассмотрением занималась комиссия конгресса. Для исправления выявленных недостатков потребовалась переработка системы и как следствие переделка ранее выпущенных винтовок. Модернизированная винтовка пошла с конвейера только в 1941-м.

Отдельно отметим, что «Гаранд» создавался под патрон .30-06 Springfield без закраины, что уже само по себе снимало заметную часть проблем с надежностью. Можно также сказать, что и возможности американского производства были повыше, чем в СССР, – по части станочного парка, номенклатуры материалов, квалификации рабочих и так далее. Тем не менее даже в США путь от первого прототипа до надежной серийной винтовки занял 12 лет и был отнюдь не простым.

Время мелкого солдата

Ф. В. Токарев предоставил на испытания первые образцы своей новой схемы в декабре 1934 года. Как было отмечено выше, на вооружение винтовка Токарева принята в 1938-м, то есть на опытную отработку ушло меньше четырех лет. Положение еще можно было исправить по результатам эксплуатации первых винтовок в войсках – на переходе от СВТ-38 к СВТ-40. Но здесь в полный рост встала другая проблема. У СВТ-38 вес винтовки со штыком и магазином составлял 4,9 килограмма.

Между тем даже в 1941 году советские военные указывали в требованиях, что вес винтовки полный со штыком, ножной и ремнем для носки должен быть не более четырех килограммов.

Требование это тоже возникло не на пустом месте. За первую половину XX века население России/СССР пережило мировую войну, последовавшую за ней Гражданскую, а значительная часть – голод 20-х и 30-х. Средний рост рожденных в начале 20-х мужчин составлял менее 165 сантиметров – на графиках антропологов эти годы выделяются характерным провалом. В результате два года были потрачены конструктором не на повышение надежности винтовки, а на уменьшение веса. Задачу выполнили, но ценой критического ослабления резервов прочности и надежности оружия. Между тем уже в первые месяцы войны произошло резкое падение качества как производства, так и обученности призывного контингента. Можно предположить, что и «надежный» «Гаранд», будучи изготовленным в холодном цеху руками вчерашнего школьника из стали сорта «что нашли на складе» и затем попав к призывнику из дальнего аула, вряд ли мог хорошо себя проявить в подмосковных снегах зимой 1941 года.

К чести Токарева, он не прекращал работы над винтовкой. И к 1944 году большая часть конструктивных недостатков, как и слабых мест производства была устранена. Но к этому времени тема самозарядных винтовок уже не была сколько-нибудь приоритетна. На повестке дня стоял вопрос об автомате под промежуточный патрон.

Не успели российские Вооруженные Силы впервые применить крылатые ракеты семейства «Калибр» по целям запрещенных в РФ «Исламского государства» и «Джебхат ан-Нусры», как в СМИ тут же появились сделанные всевозможными «экспертами» оценки эффективности их боевого применения. Эти «специалисты», никогда ранее не сталкивавшиеся с крылатыми ракетами самолетных схем, взяли на себя смелость рассуждать не только о достоинствах этого российского оружия, но и о его несомненном превосходстве над КР «Томагавк».

Конечно, сравнение двух, трех и более перспективных видов оружия одного типа или предназначения весьма показательно и полезно. Это в первую очередь позволяет выявить их достоинства и недостатки, наметить перспективные направления дальнейшего совершенствования, определить или уточнить тактику применения, организацию противодействия и т. д.

Однако для корректного сопоставления методики анализа должны быть едиными или тождественными и отвечать определенным требованиям. В первую очередь включать единую систему критериев качества, например показатели боевой или технико-экономической эффективности. Следующее важнейшее требование – наличие единых условий, на фоне которых сравниваются боевые возможности образцов, в идеале вне зависимости от их первоначального предназначения. Особенности можно учесть подбором весовых коэффициентов значимости типовых задач. Важно, чтобы выбранные условия не выходили за пределы применимости исследуемого образца.

И еще: брать на себя смелость сравнивать оружие, уже прошедшее четыре модернизации, с принципиально новым нам представляется несерьезным.

Иракский полурезультат

Первая серийная КР «Томагавк» была запущена с эсминца «Меррил» в марте 1980-го. В июне того же года прошли испытания подводной версии этой ракеты – UGM-109. Оценка и доработка проекта продолжались еще почти два года после начала широкомасштабного производства, и лишь в 1983-м систему «Томагавк» официально объявили принятой на вооружение. Эти ракеты, начиная с их первого массового применения в 1991 году в Ираке, стали символом американской идеи бесконтактной войны.

“Из 288 «Томагавков», запущенных по стационарным наземным целям в Ираке с кораблей и субмарин ВМС США, успешно поразили цели не 85 процентов, а чуть более половины ”

Интересно, что в том же году, когда в операции «Буря в пустыне» США впервые массированно применили «Томагавки», в западной печати давались запредельно высокие оценки их боевой эффективности. Однако после публикации в апреле 1992-го в газетах «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» официального доклада Минобороны США об уроках войны в Персидском заливе многие американские эксперты и аналитики были явно обескуражены.

В частности, если говорить о «Томагавках», считавшихся одним из наиболее высокотехнологичных видов оружия, то из 288 ракет, запущенных с кораблей и субмарин ВМС США из Персидского залива, Красного и Средиземного морей по стационарным объектам в Ираке, успешно поразили цель не 85 процентов ракет, как первоначально сообщалось, а немногим более 50 процентов. Однако специалисты и эту оценку считают завышенной.

Опубликованный после этих материалов доклад объемом 1300 страниц также не раскрыл многих весьма важных деталей, не показал реальную оценку результатов боевого применения. По соображениям безопасности изъяны многих систем оружия, применявшихся в боевых действиях в Персидском заливе, были засекречены, а их описание опущено. В Пентагоне также отказались обсуждать эффективность авиационных и ракетных ударов, в том числе и с применением высокоточного оружия против большинства видов наземных целей.

Спустя еще четыре года обнаружилось явное несоответствие между ранее нарисованной радужной картиной поведения на поле боя новых боевых систем, включающих КР «Томагавк», и реальными результатами их применения. Эксперты, в частности, установили, что боевая эффективность перспективных систем вооружений оказалась не лучше результатов применения намного более дешевых вооружений, хотя стоимость новинок гораздо выше. Например, на управляемые авиационные бомбы с лазерным наведением, составившие всего восемь процентов от общей массы сброшенных во время войны авиационных средств поражения, пришлось 84 процента расходов по закупке примененных боеприпасов. При этом нанесение удара, эквивалентного всем использованным управляемым авиабомбам с лазерным наведением, обеспечивалось другими боеприпасами, которые почти в три раза дешевле.

Совершенство без границ

Подчеркнем: «Томагавки» состоят на вооружении ВМС США около 30 лет, и этот факт в первую очередь необходимо учитывать при оценке их современного технического уровня. Они постоянно совершенствовались в течение всего этого времени.

Новейшая модификация RGM/UGM-109E Tactical Tomahawk (Tac Tom) Block 4 (тактический «Томагавк») предлагалась ВМС еще в 1998 году фирмой Raytheon как дешевая замена ракетам предыдущего поколения. Главной целью программы Tac Tom было создание образца, который станет значительно (почти втрое) дешевле в производстве, чем прежняя модель TLAM-C/D Block 3: 569 тысяч долларов против примерно 1,5 миллиона. Ее корпус, включая аэродинамические поверхности, выполнен из углепластика, перьев стабилизатора стало три. На ракете установили более дешевый турбовентиляторный двигатель Williams F415-WR-400/402. Однако ракетой оказалось невозможно стрелять через торпедный аппарат подводных лодок.

Систему наведения наделили новыми возможностями идентификации целей и перенацеливания в полете. Ракета повторно программируется через спутниковую (ультравысокочастотную) связь на 15 любых заранее предопределенных объектов. Стало технически возможно барражирование в течение трех с половиной часов в районе цели и на удалении четырехсот километров от точки пуска до получения команды на поражение. Ракету можно использовать в качестве БЛА для доразведки уже пораженной цели. Общий заказ ВМС на новую модификацию с 1999 по 2015 год составил более трех тысяч единиц.

В арсенале американского флота находятся без малого 3500 «Томагавков». В основном это ракеты RGM/UGM-109E Block 4. Сегодня Tactical Tomahawk четвертого поколения – основная модификация, состоящая на вооружении ВМС США.

За последние три десятилетия в локальных войнах и конфликтах по назначенным целям выпущено более 2000 ракет этого типа. В частности, в операции «Буря в пустыне» (1991) – 288, в операции «Лиса пустыни» (1998) – 415, при вторжении в Ирак (2003) – 802, в операции против Югославии – 218, в Афганистане – 125, в Ливии – 283. В 2014 году по целям ИГ отстрелялись 47 ракетами. Как правило, КР использовались для поражения наиболее важных точечных целей, уничтожение которых нарушает работу сложных, структурно организованных на определенной площади объектов и систем, – в этом и заключается основное предназначение таких ракет.

Однако есть у нынешних модификаций и недостатки:

• относительно невысокая скорость полета;
• большой размах залпа в районе цели, сложности с прикрытием коллективными средствами РЭБ;
• длительный цикл ввода и корректуры полетных заданий (составляет от часа-полутора для ракет, у которых возможна коррекция в полете, до десяти и более часов, у которых такой опции нет), что обеспечивает их применение только против стационарных объектов;
• дальность конвенционной ракеты меньше, чем у КР с ЯБЧ (1600 против 2500 км);
• невозможность атаковать движущиеся цели;
• неспособность маневрировать с большими перегрузками для противодействия системам ПВО, а также применять ложные цели и др.

Модернизация «Томагавков» продолжается: работают над увеличением дальности ее полета, увеличением боевой части, над тем, чтобы сделать ракету «умнее». В последние годы активно решают задачу интеграции этих ракет в сетецентрическую систему управления боем. Это позволит перенацеливать уже запущенные ракеты на более важные объекты, менять маршруты подлета к целям в зависимости от оперативной обстановки на театре военных действий. Так что вряд ли стоит торопиться со сравнительными оценками американских и российских крылатых ракет. Еще более вредно заблуждение насчет глобальных возможностей этого по сути тактического оружия.

Важно четко представлять, что использованием только КР решить стратегические задачи в принципе невозможно, поскольку количество объектов, которое необходимо поразить с такими целями, даже в слаборазвитых странах может достигать тысячи. Удары крылатыми ракетами необходимо сочетать в первую очередь с работой боевой авиации, а с помощью КР решать только специфические задачи, в которых ее применение сопровождалось бы неприемлемыми потерями.

Стратегическая цель – разгром группировки ВС противника, подрыв его экономического или военного потенциала с опорой преимущественно на КР в обычном оснащении в средней и дальнесрочной перспективе недостижимы в первую очередь в силу огромного потребного расхода этого оружия, что с учетом его высокой стоимости экономически нецелесообразно.

Поэтому КР и применялись для решения тактических или в редких случаях локальных оперативных задач. Например, для первого удара по системе ПВО – по радиоэлектронным средствам освещения воздушной обстановки, системам управления и связи, ЗРК большой дальности, а также по важным объектам государственного и военного управления. За счет КР удается радикально снизить или даже исключить потери пилотируемой авиации и при этом подавить систему воздушного наблюдения и зонального огневого прикрытия ПВО на направлении главного удара в наступательных операциях, нарушить управление войсками, дезорганизовать сопротивление и т. д.

Еще раз отметим: даже самые современные КР большой дальности в обычном снаряжении не могут заменить другие средства борьбы, в частности пилотируемую авиацию и артиллерию. «Оперативная ниша» КР в системе вооружения – борьба с целями, хорошо защищенными от атак с воздуха, подавление систем ПВО и управления войсками на отдельных направлениях. Это касается не только КР большой дальности, но и других систем вооружения, которым на современном этапе приписываются исключительные возможности, будто бы позволяющие отменить все остальные виды оружия.

С первыми залпами

Россия впервые применила новые высокотехнологичные виды оружия в Ближневосточном регионе спустя четверть века после операции «Буря в пустыне». Отрадно, что высшее руководство России, оценивая начальный этап операции в Сирии наряду с констатацией самого факта наличия у РФ такого оружия, первых положительных результатов его применения, ориентировало военных и промышленность на выявление и устранение вскрытых недостатков. Как заявил, в частности, на совещании с военачальниками и руководством ОПК 10 мая в Сочи президент Владимир Путин, операция в Сирии вскрыла ряд проблем, в связи с чем необходимо провести их тщательный разбор и устранить недоработки. По мнению главы государства, это позволит скорректировать дальнейшие направления развития и совершенствования образцов ВВТ.

Руководство ВС РФ самым тщательным образом анализирует опыт наших действий против ИГ и других террористических организаций. Это, констатировал на конференции «Военно-политические итоги применения Вооруженных Сил в Сирии и основные стратегические выводы» глава Минобороны генерал армии Сергей Шойгу, «позволит выработать предложения по… повышению боевых возможностей и созданию образцов вооружения нового поколения». Подводя итоги конференции, начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов заявил, что конкретные недостатки ВВТ должны быть устранены до конца 2016 года.

Так что в отличие от «экспертного сообщества», мгновенно наполнившего интернет-пространство всевозможными дилетантскими рассуждениями о боевом применении российского оружия, руководство страны и Минобороны весьма взвешенно подошли к оценке этих результатов. Наряду с констатацией наглядной демонстрации высокого качества и эффективности российского оружия поставлена задача в кратчайшие сроки устранить выявленные недостатки и повысить боевые возможности оружия, применявшегося на Ближневосточном ТВД.

Среди нового оружия, использовавшегося в Сирии, особый интерес вызывают крылатые ракеты морского базирования (КРМБ) «Калибр». Их впервые применили с морских надводных и подводных носителей по наземным стационарным целям.

В ночь на 7 октября 2015 года корабли Каспийской флотилии: сторожевик «Дагестан» (проект 11661К) и три МРК «Град Свияжск», «Великий Устюг», «Углич» (проект 21631) дали залп 26 ракетами 3М-14 «Калибр-НК» по 11 объектам ИГ в трех провинциях Сирии (Ракка, Идлиб и Алеппо). Расстояние до целей группового пуска было свыше 1500 километров. Объекты ударов – заводы по производству снарядов и взрывчатых веществ, командные пункты, склады боеприпасов, вооружения и горюче-смазочных материалов, а также лагеря подготовки террористов. 20 ноября корабли в том же составе нанесли удар 18 ракетами 3М-14 «Калибр-НК» по семи объектам террористов в тех же провинциях.

8 декабря подлодка ЧФ «Ростов-на-Дону» (проект 636.3) в Средиземном море при переходе к месту постоянного базирования в Новороссийске ударила четырьмя ракетами 3М-14 «Калибр-ПЛ» из-под воды по двум объектам террористов в провинции Ракка. Атаковали минный завод и склад боеприпасов, нефтяную инфраструктуру.

19 августа МРК «Серпухов» и «Зеленый дол» (проект 21631, шифр «Буян-М») Черноморского флота из акватории Восточного Средиземноморья выпустили три ракеты 3М-14 «Калибр-НК» по трем целям в провинции Алеппо. Уничтожены командный пункт и база террористов в районе населенного пункта Дар-Тааза, расположенного северо-западнее Алеппо, завод по производству минометных боеприпасов и склад вооружений.

Выпущена 51 крылатая ракета. Применение 3М-14 комплекса «Калибр» российским ВМФ впервые прошло по реальным целям в боевой обстановке, а не на учениях. Можно и нужно ли сегодня при первой, весьма предварительной оценке боевой эффективности отечественных «Калибров» говорить о цене ракеты и залпа, соизмеряя это со стоимостью уничтоженных объектов? Скорее всего не имеет смысла. Очевидно, что речь должна идти о первом боевом опыте применения этого важнейшего средства современной войны. Но если сравнивать использование КР с проведением полномасштабной воздушной операции, а это десятки или даже сотни самолетов и кораблей, подавление вражеской ПВО и установка помех, цена покажется просто смешной.

Класс управляемого ракетного оружия в диапазоне между ПТРК (6–8 км) и тактическим (от 100 км и выше) получил развитие только в XXI веке. Это NLOS – Non line of sight launch system, буквально – система запуска вне пределов прямой видимости.

В годы холодной войны этому классу оружия не уделялось должного внимания по объективным и отчасти субъективным причинам. Несмотря на то, что военным, очевидно, требовалось оружие субтактического диапазона для точечных, избирательных ударов по целям на глубину до 100 километров, конструкторы не могли предоставить надежных систем по чисто технологическим причинам.

Коробка с неприятностями

Альтернативы ядерным тактическим системам – «Онест Джон», «Ланс», «Луна», «Луна-М», «Точка» в то время просто не было, как и необходимости в ней. Одной 200-килотонной боеголовкой «Луны-М» можно было накрыть танковый или мотопехотный полк. Но теория – одно, практика – другое. Последствия таких атак делают их бессмысленными. Выжженная радиоактивная территория в сотни или тысячи гектаров не вписывалась в моральные нормы и не удовлетворяла политиков. Требовалось новое эффективное оружие для практического боя.

Первую попытку создать такое предприняли американцы. В 1984 году армия США инициировала серию демонстрационных программ EFOGM (Enhanced Fiber Optic Guided Missile) и ATD (Advanced Technology Demonstration) для оценки эффективности управлением ракет поля боя по волоконно-оптическому кабелю при стрельбе по целям танк/вертолет. Справедливости ради нужно отметить, что первый шаг на пути к универсальности двадцатью годами ранее сделали французы. Они попытались приспособить ПТУР SS-11 для стрельбы по вертолетам. Однако испытания показали, что управляемая по проводам и имеющая скорость полета 190 метров в секунду ракета способна с более или менее высокой вероятностью попасть только в зависшую на минимальной высоте машину.

Первый контракт на НИОКР по этой теме – FOG-M (Fiber Optic Guided Missile) в декабре 1988 года получила команда Boeing/Hughes, однако в 1990-м программу закрыли. Но в 1992 году она была возрождена в прежнем качестве – как «демонстрация новых технологий». В начале 1994-го армия выделила для ракеты собственное обозначение YMGM-157A. Обычно Пентагон довольно скупо раздает буквенно-цифровые индексы своим же исследовательским программам. Но если какая-либо получает такой индекс, это означает, что разработка имеет статус перспективной, приоритетной. В мае 1995 года компания Raytheon получила контракт на разработку EFOGM. А уже в августе прошли предварительные теоретические тесты системы на компьютерной модели, в которых оценивались общие характеристики конструкции и особенности управляемости. Дальнейшие расчеты и оценки проводились вплоть до 1996-го, и все эти предварительные исследования, вероятно, привели к некоторым изменениям в конструкции ракеты EFOGM. Проектные работы затянулись, первые летные испытания удалось провести лишь в 1998 году. Обозначение ракеты изменили на YMGM-157B. Новый комплекс предназначался для поражения бронетанковой техники и вертолетов в глубине боевых порядков, а также для уничтожения приоритетных целей. Его высокая эффективность и помехозащищенность обеспечивались тем, что оператор осуществлял управление ракетой на всех этапах. Передача ему изображения местности по маршруту полета боеприпаса и выдача команд осуществлялись по волоконно-оптическому кабелю (ВОК) в дуплексном режиме. В соответствии с выбранной концепцией планируемые к использованию в конструкции комплекса технические решения должны были обеспечить универсальность применения и высокую боевую эффективность при действиях по наземным и воздушным целям на дальностях до 15 километров, а в перспективе – до 100 километров. Основными элементами конструкции ракеты являются блок управления, включающий тепловизионную ГСН, инерциальную систему наведения с коррекцией по данным космической радионавигационной системы NAVSTAR (GPS), БЧ кумулятивного или осколочного действия, двигательный отсек, аэродинамические рули и стабилизаторы, катушка с ВОК. Пусковая установка комплекса с восемью направляющими для ракет контейнерного типа размещается на шасси многоцелевого автомобиля «Хаммер», в кабине которого находятся пульт управления, система управления огнем, компьютер, аппаратура связи и другое оборудование. Запуск вертикальный. Программа закрыта в 2001 году.

XM-501 NLOS-LS – американский ракетный комплекс тактического назначения с модульной пусковой установкой универсального базирования. Изначально концепция создания NLOS-LS была названа «Ракеты в ящике». Комплекс автономен, не требует обслуживающего персонала и не привязан к конкретному носителю. Единый блок-контейнер CLU (Container Launch Unit) может доставляться к месту назначения на любом транспортном средстве – наземном, на кораблях, в транспортных самолетах и на внешней подвеске вертолета. Данное обстоятельство существенно повышает мобильность NLOS-LS и обеспечивает быстрое развертывание ПУ на местности. Весь комплект размерами 1,14х1,14х1,75 метра весит чуть более 1,5 тонны, содержит 16 контейнеров, в 15 из которых находятся ракеты двух типов (PAM и LAM), а в 16-м – аппаратура, интегрированная в систему управления огнем. Установка может применяться из кузова грузовика, с палубы или с грунта. Отсутствие поворотных и подъемных механизмов, приводов или других движущихся частей, а также вертикальный старт повышают быстродействие установки, ее надежность и боеготовность. Таким образом, система NLOS-LS гораздо мобильнее, чем, например, РСЗО MLRS, размещаемая на тяжелом и сравнительно медленном гусеничном транспортере. Доставленная к месту старта система может трое суток находиться в режиме ожидания, что определяется запасом емкости аккумуляторов.

NLOS-LS построена по модульному принципу и в зависимости от боевых условий содержит любое соотношение ракет PAM и LAM. По израсходованию ракет перезаряжается достаточно просто – двое военнослужащих заменяют пустой контейнер на полный. Ракета типа PAM (Precision Attack Missile) разрабатывается компанией Raytheon. В головной части находится двухрежимная (неохлаждаемая инфракрасная/полуактивная лазерная) ГСН с автоматической системой распознавания цели ATR (Automatic Target Recognition). Ракета типа LAM (Loitering Attack Misssile – барражирующая атакующая ракета), разрабатываемая корпорацией Lockheed Martin совместно с Raytheon, позволила бы армии США при помощи одного запущенного боеприпаса сканировать большие области на наличие конкретных целей. LAM способны осуществлять некоторые функции БЛА – вести разведку местности, аэрофотосъемку, обеспечивать поддержку связи и целеуказание, в том числе благодаря использованию ГСН с лазерным дальномером LADAR (Laser Detection And Ranging). Прототипы ракет PAM и LAM проходили тестовые испытания с конца 2002 по ноябрь 2008 года.

Установку предполагается разместить и на кораблях ближней морской зоны Freedom. Этот вариант отличается от сухопутного. Он представляет собой четыре установки, интегрированные в модуль на 60 ракет. В феврале 2010-го проведены контрольные тестовые пуски, четыре из шести ракет цели не поразили, а в апреле армия неожиданно отказалась от дальнейшего финансирования программы. 3 мая контракт был официально аннулирован. Единственным заказчиком нового оружия остались ВМС. На конкурсной основе рассматриваются два проекта: NLOS-LS американского производства и израильский Spike NLOS. Им после инцидента с эсминцем «Коул» до зарезу нужно оружие самообороны. ПКР «Гарпун» не справляется с этой задачей из-за слишком большой мертвой зоны – американские корабли в радиусе 13 километров беззащитны от надводных угроз. ЗРК «Иджис» здесь бесполезен, ракета SM-2 (мертвая зона – 3 км) неспособна выделить мелкую надводную цель, а полуавтоматического (ручного) наведения ЗУР с активными РЛ ГСН не имеют. Ракета SM-3 вообще может поражать только баллистические цели на высотах более 100 миль (160 км).

Окончание следует.

«Российское оружие в сирийском конфликте». Под общей редакцией д.т.н. В.Н.Половинкина. М., «СТАТУС», 2016, 224 стр.

Это первое исследование боевого применения российского оружия в Сирии. В книге представлены данные о новейших и модернизированных образцах ВВТ, прошедших проверку на Ближневосточном ТВД. Дается комплексная оценка боевой эффективности современного отечественного оружия в сложнейших климатических условиях. Проанализированы возможные изменения на мировом рынке военной продукции с учетом российского «маркетинга» в Сирии.

Все инозаказчики хотят иметь у себя разработки, проверенные в бою, за что платят очень большие деньги. Раньше российское вооружение, как правило, проигрывало по этой части американскому, поскольку США воюют на всех континентах и их ВВТ всегда испытаны в реальных конфликтах.

Новейшие изделия, которыми активно оснащается наша армия, должны быть пригодны для применения в любых регионах мира. Очевидно, что опыт сирийской операции будет учтен при разработке перспективных боеприпасов. Получен огромный массив новых данных, потому что одно дело – учения и испытания, а другое – боевое применение. Причем на ТВД, который отличается от российских полигонов. В Сирии совсем другой температурный режим, особая подстилающая поверхность, иная влажность. В определенные часы в нижних слоях атмосферы возникает марево. Все это отражается на работе средств наведения, например лазерной подсветки целей. Подобный опыт тем более важен, что многие покупатели нашего вооружения – как нынешние, так и потенциальные – сами находятся в аналогичных климатических зонах или близких к ним.

В книге детально рассмотрены действия в сирийской операции авиации ВКС, Военно-морского флота и сухопутной военной техники. Есть глава, посвященная анализу российского оружия западными военными экспертами. Вся представленная информация сопровождается таблицами, графиками, диаграммами и двумя сотнями цветных фотографий Министерства обороны РФ и корреспондентов ТАСС.

Книга издана на русском и английском языках.

Окончание. Начало читайте в предыдущем номере.

В годы холодной войны этому классу оружия не уделялось должного внимания по объективным и отчасти субъективным причинам.

Nimrod – «первая ласточка», серийная ракета нового класса, созданная израильским концерном IAI в вариантах «воздух-поверхность» и «поверхность-поверхность». Первоначально разработанная как ПТУР, она обеспечивает нанесение ударов без входа в зону действия огневых средств ПВО противника по таким целям, как бронетехника, корабли, бункеры, скопление живой силы.

Проверено в Колумбии

Nimrod впервые демонстрировалась на Парижском авиашоу в 1989 году. Полуактивная лазерная система позволяет осуществлять как прямое – со стреляющей платформы, так и непрямое наведение – когда цель подсвечивается лазерным лучом с БЛА или передовым авианаводчиком-оператором. Уникальность ракеты для своего времени (конец 80-х) в сравнении с «одноклассниками», рассчитанными на три – шесть километров, заключалась в ее беспрецедентной дальности: с расстояния до 26 километров она способна поражать любую наземную или малотоннажную надводную цель. Подсветка производится в течение всего двух-трех секунд на конечном участке траектории.

“Определив перед собой самолет натовского типа или гражданский авиалайнер, процессор ГСН блокирует радиовзрыватель ”

Nimrod 2 оснащена более совершенной комбинированной (лазерной полуактивной и спутниковой) системой наведения, имеет дальность до 36 километров. Ракета поставлялась колумбийским ВВС для вооружения истребителей-бомбардировщиков «Кфир».

На выставке Eurosatory 2008 IAI представила обновленную ракету Nimrod 3 с вдвое увеличенной дальностью пуска.

Израильской компанией Rafael Advanced Defense Systems разработана серия противотанковых ракет Spike. Они различаются дальностью пуска: 800, 2500, 4000, 25 000 метров. Наиболее интересна модификация Spike NLOS. Эта УР оснащается тандемной БЧ кумулятивного действия. В зависимости от условий применения и пожеланий заказчика на ней может быть установлена либо телевизионная, либо тепловизионная ГСН. По оценкам западных специалистов, эта ракета – одна из лучших в своем классе и имеет значительные перспективы для продажи на мировом рынке.

Моряков не спросили

Polyphem – совместная разработка оружейных фирм Франции, Германии и Италии. Исследовательские работы TRIFOM (TRI Lateral Fibre Optic Missile) в области оружия, управляемого по оптоволоконному кабелю, были начаты во Франции и Германии в 1986 году. В 1994-м к программе присоединилась итальянская фирма Italomissile. Летом 1995 года во французском исследовательском центре систем вооружения сухопутных войск проведены первые удачные испытания ракеты, которые подтвердили высокое качество ключевых узлов. В 1996-м состоялись опытные стрельбы на дальности от 15 до 30 километров, в результате которых получены данные, необходимые для продолжения работ. В соответствии с тактико-техническими требованиями Polyphem должен был обладать высокой помехоустойчивостью, всепогодностью боевого применения, а также возможностью залповой стрельбы и перенацеливания после пуска.

Комплекс Polyphem может использоваться в сухопутном или морском вариантах. В первом он состоит из ПУ с шестью направляющими (размещенной на шасси Mercedes-Benz повышенной проходимости) и ракет, помещенных в контейнеры. Ракета спроектирована на дальность поражения до 60 километров. До скорости около 220 метров в секунду ее разгоняет стартовый твердотопливный ускоритель, после отделения которого в действие вступает турбореактивный двигатель, обеспечивающий крейсерскую скорость 120 метров в секунду. Четыре аэродинамических руля расположены в хвостовой части. Наведение в район цели осуществляется с помощью навигационно-измерительной системы (IMU) при поддержке GPS.

Ракета оснащена осколочно-фугасной боевой частью массой 20 килограммов, достаточно мощной для поражения таких целей, как вертолет, танк, корабль водоизмещением до 500 тонн, радиолокационная станция, командный пункт, мост.

Основной элемент ГСН – видеокамера американского производства, расположенная на платформе, стабилизированной в трех плоскостях. Она позволяет оператору осуществлять поиск, обнаружение, распознавание, сопровождение и поражение целей в любое время суток. Камера способна захватывать и надежно удерживать обнаруженную цель на удалении до восьми километров при оптимальной и до трех километров при ограниченной видимости.

Ракета управляется с поста наведения через связывающий их оптоволоконный кабель, позволяющий осуществлять двухстороннюю передачу данных со скоростью 200 Мбит/с. Использование высокоскоростной линии связи позволяет выбирать и идентифицировать цель, а также дополнительно следить за рельефом местности и добиваться очень высокой точности.

Прицельно-пусковое оборудование поста наведения обеспечивает возможность обстрела до четырех целей с интервалом до 20 секунд.

Военно-морская версия, названная Polyphem-S, первоначально была выбрана для новых германских корветов класса К-130 «Брауншвейг» в качестве основного ракетного вооружения для борьбы с надводными и наземными целями. Программа была свернута по неизвестным причинам в 2003 году, вместо нее взяли ПКР RBS-15 шведского производства. Военных моряков этот комплекс устроил далеко не в полной мере – в сравнении с Polyphem-S он имеет ряд неустранимых и существенных недостатков: большая мертвая зона – девять километров, чрезмерно мощная БЧ – 200 килограммов и главное – отсутствие обратного видеоканала. Последний недостаток лишает командира корабля возможности контролировать поражение цели.

Норвежские идеи, сербские чудеса

IDAS (интерактивная оборонительная и ударная система для подводных лодок) разработана немецкой компанией Diehl BGT Defence совместно с HDW и норвежской Kongsberg для вооружения субмарин Тип 212 по заказу ВМС Германии. IDAS в первую очередь предназначается для обороны от воздушных угроз, но может быть использована для поражения малотоннажных судов и прибрежных наземных целей. Комплекс унаследовал многие технические решения от Polyphem. Ракета оснащена модифицированной тепловизионной ГСН от ракеты «воздух-воздух» IRIS-T германского производства. Эта головка – наиболее продвинутая разработка немецкого ВПК. В нее вмонтирован цифровой процессор, обрабатывающий изображение и сравнивающий полученный результат с базой инфракрасных портретов всех доступных самолетов. ГСН ракеты IRIS-T, определив перед собой самолет натовского типа или гражданский авиалайнер, блокирует радиовзрыватель. Боеприпас продолжает полет и, удалившись на безопасное расстояние, самоликвидируется. Ракеты комплекса IDAS размещаются по две штуки в ТПК, внешне и габаритами напоминающим стандартную германскую торпеду DM-2A3 Seehecht 21-дюймового калибра (533 мм). Две такие торпеды находятся в двух верхних ТА субмарины. Таким образом общий боезапас ПЛ – четыре ракеты комплекса IDAS.

ВМС Турции 22 июля 2008 года подписали соглашение с Howaldtswerke-Deutsche Werft (HDW) о закупке шести субмарин проекта 214 с воздухонезависимой двигательной установкой. По заявлениям официальных лиц в Анкаре, эти субмарины будут построены совместно, но с «максимальным объемом местного оборудования на верфях предприятия Golcuk Naval Shipyard в провинции Коджаэли. Подлодки получат на вооружение комплекс IDAS. В мае 2013-го турецкая компания ROKETSAN и немецкий консорциум ThyssenKrupp Marine Systems и Diehl BGT Defence подписали соглашение о сотрудничестве в области разработки, производства и поставки комплекса IDAS.

Перспективная легкая ударная система ALAS (Advanced Light Attack System) – сербская разработка. Это продукт частной фирмы EDEPRO в соавторстве с государственной компанией Yugoimport-SDPR, которая финансировала проект. Комплекс ALAS предназначен в первую очередь для борьбы с такими типами целей, как танки, боевые бронированные машины, командные пункты, низколетящие вертолеты, надводные корабли и прибрежные укрепления размерами более пяти метров, промышленные объекты, мосты. Ракеты могут быть размещены на борту вертолетов, бронетехники, малых судов и на легких переносных ПУ, состоящих на вооружении пехотных подразделений. На ракете установлена двухдиапазонная комбинированная ГСН TV/IR (видимого и инфракрасного спектра), которая имеет высокий уровень защищенности от помех. Ракета управляется при помощи волоконно-оптического кабеля, соединяющего ее с ПУ. Запускается под углом возвышения не менее 60 градусов к горизонту с помощью двух стартовых твердотопливных ускорителей, обеспечивающих разгон до скорости 120–150 метров в секунду и набор высоты не менее 300 метров. Далее ракета переходит в горизонтальный полет на основном двигателе. Это новейший экономичный турбовентиляторный Mongoose ТММ-040, который обеспечивает максимальную скорость до 180 метров в секунду и дальность 25 километров. Ракета может быть запрограммирована для работы в соответствии с заданной траекторией полета, с определенными координатами контрольных точек, возможностью многократного включения ГСН для выявления потенциальных целей. Чтобы следовать по предустановленному маршруту, обходя естественные и искусственные препятствия, она использует электронные карты местности. На конечном участке полета ракета управляется оператором. Таким образом, можно вручную выбрать цель или прервать миссию. То есть ALAS превращается в разведывательно-ракетную систему, способную быстро реагировать на изменение обстановки и готовую уничтожить любой объект. По прибытии в целевую зону активируется ГСН. Оператор выбирает цель, берет ее на автосопровождение (в рамку), после чего ракета переходит на режим атаки, дальнейший полет к расчетной точке проходит на высоте пять метров, в конце траектории ракета пикирует на цель. При атаке надводных целей ракеты могут лететь на высоте нескольких метров над уровнем моря.

Наш ответ

Российский ракетный комплекс многоцелевого назначения большой дальности называется «Гермес». Анализ публикаций в западной прессе позволяет сделать вывод о том, что разработка «перспективного авиационного ПТРК повышенной дальности» в Тульском КБ приборостроения велась под руководством А. Г. Шипунова уже 20 лет назад. Испытания авиационного варианта ПТРК «Гермес-А» в составе вооружения вертолета Ка-52 завершены летом 2003 года. Серийное производство для нужд МО России развернуто в 2012-м. Кроме того, было заявлено, что в перспективе ракеты комплексов «Гермес» могут применяться с ЗРК «Панцирь-С1».

Так как револьверы и пистолеты резко отличаются конструктивно, но решают одну и ту же задачу – ведение стрельбы с останавливающим действием пули (ОДП), способным мгновенно вывести противника из строя, целесообразно провести сравнительную оценку свойств лучших образцов первого и второго.

Согласно учению В. Г. Федорова и А. А. Благонравова свойства стрелкового оружия необходимо рассматривать с трех сторон: мощности, маневренности и надежности, при этом первая находится в прямой зависимости от энергии пули у цели, скорострельности и вероятности попадания. То есть определяется мощностью патрона и полнотой использования энергии пороховых газов (ЭПГ) в канале ствола. Отечественные револьверы, например ДОГ 1, МР-411, АЕК-906, ОЦ-1, РСЛ-1, Р-92, «Удар», в которых часть ЭПГ уходит через зазор между барабаном и стволом, не могут сравниться с моделью Нагана образца 1895 года, способной вести прицельную стрельбу на дальности до 100 метров. Пистолеты конструкции Грязева – Шипунова (ГШ-18), Ярыгина (ПЯ) и Петра Сердюкова (СПС) не конкуренты «Парабеллуму» образца 1904 года с практической скорострельностью от 32 до 40 выстрелов в минуту.

Сравнивая свойства «Парабеллума» и «Нагана», можно прийти к следующему. Использование ЭПГ для перезаряжания пистолетов оборачивается снижением огневой маневренности в результате ударов подвижных частей автоматики, поскольку дополнительные колебания (помимо отдачи) снижают быстроту исправления прицеливания и переноса огня с одной цели на другую; исключена возможность ведения стрельбы из любого положения оружия относительно стрелка ввиду отката подвижных частей за габариты рамки. Высокая огневая маневренность револьверов предрешена быстротой перевода оружия из походного положения в боевое, а их надежность обусловлена отсутствием автоматики, а также скоростью перезаряжания одной рукой в случае осечки (особенно при первом выстреле). Современные револьверы и пистолеты, уступающие по баллистическим свойствам своим аналогам столетней давности, находят применение благодаря свободе выбора между ними по принципу «либо более надежная самозащита менее скорострельным револьвером, либо менее надежная самозащита более скорострельным пистолетом».

Попыткой создания универсального оружия самозащиты, лишенного недостатков револьверов и пистолетов, но соединяющих их достоинства, может служить разработка А. А. Ознобищева. Есть запираемый крановый затвор, после отпирания которого газоотведением автоматика должна сработать по принципу отдачи на свободный затвор. Кроме того, предусмотрено открывание качающегося на оси затвора с помощью нажатия на хвостовик скобы средним пальцем руки, удерживающей оружие. Характеризуя свойства этого экспериментального образца, В. Е. Маркевич пришел к заключению: «Возможность конструировать пистолет под наиболее мощный патрон – положительное качество системы. Крановый затвор и главное – возможность открывания его в случае осечки только легким движением пальца правой руки тоже смелое и удачное решение новых задач в системе автоматического пистолета». Однако этот образец, находящийся в Музее артиллерии в Санкт-Петербурге, позволяет убедиться в том, что учебный патрон, имитирующий выстрел с осечкой, не может быть удален из патронника ствола за счет вращательного движения затвора, поскольку в противном случае не нужна бы была автоматика для стреляной гильзы. Как ни странно, но конструктор Ознобищев и историк Маркевич, занимаясь автоматическими пистолетами, подсказали решение проблемы в виде неавтоматического, снабженного запираемым продольно-скользящим затвором. Действительно, при ручном перезаряжании на примере револьвера Нагана подтверждено обеспечение надежности, маневренности и мощности, зависящей от боеприпаса и использования ЭПГ.

Что касается обеспечения мощности, зависящей от скорострельности, то оно может быть достигнуто при использовании патента РФ на изобретение № 2447387 с названием «Механизм перезаряжания несамозарядного пистолета».

На чертеже показано положение механизма при перезаряжании в момент нажатия средним пальцем руки на зацеп ведущего рычага, когда затвор с запирающей деталью находится в крайнем заднем положении, а спусковой крючок принудительно возвращен в исходное положение и заперт с возможностью быть нажатым в момент возврата ведущего рычага. Очевидно, что при резком нажатии и отпускании ведущего рычага время цикла перезаряжания будет составлять доли секунды и спусковой крючок будет готов к повторному нажатию практически одновременно с введением патрона в патронник ствола. Так как автоматика обеспечивает это при нажатом спусковом крючке (не готовом к повторному выстрелу), то пистолет с данным механизмом ручного перезаряжания будет превосходить самозарядные по скорострельности. Если чертеж дополнить недостающими общеизвестными механизмами и деталями, будет создан пистолет нового типа. Он отличается тем, что сочетает лучшие свойства как револьверов, так и пистолетов и представляет собой изобретение в виде мощного, маневренного и надежного образца стрелкового оружия самозащиты. Соответственно будет пользоваться гарантированным рыночным спросом.

«Я вырос в ленинградскую блокаду…» Слова из песни Высоцкого с полным основанием можно отнести к оружию, с которым солдаты Красной армии дошли до Берлина: ППС, пистолет-пулемет Судаева.

“У ППШ-2 нашелся весьма влиятельный сторонник – нарком вооружения Дмитрий Устинов ”

Интерес к данному виду оружия командование Рабоче-крестьянской Красной армии проявило в конце 20-х годов. Первые образцы ПП разрабатывались еще под патрон Нагана, другого подходящего тогда просто не было на вооружении РККА. Но он, сугубо револьверный и достаточно специфичный, для такой задачи подходил мало. Принятие пистолета ТТ под маузеровский 7,62х25 миллиметров (не в последнюю очередь в расчете на использование в пистолетах-пулеметах) упростило работу конструкторов, но прошло еще несколько лет, прежде чем в серию пошел пистолет-пулемет Дегтярева. Его боевые характеристики военных вполне устраивали, но производство спотыкалось о трудоемкость и конечную стоимость (сравнимую с ручным пулеметом ДП). Несколько лет технологи пытались упростить и удешевить ППД, но существенного результата не получили.

Требовалось радикально менять конструкцию, и эту работу перед войной проделал Г. С. Шпагин, создав знаменитый ППШ.

Однако если в пехоте ППШ любили и ценили – и за диск большой емкости, позволявший долго вести огонь без перезарядки, и за прочный приклад, выручивший в рукопашной не одного бойца, то представители других воинских специальностей высказывались порой так: «Применяемый экипажами танков пистолет-пулемет ППШ является необходимым оружием танкистов, однако пользование последним неудобно. Дисковый магазин громоздкий, создает неудобство в работе, приклад мешает свободному выходу экипажа из танка. Желательно иметь пистолет-пулемет с коробчатым магазином емкостью 25–30 патронов и шарнирным прикладом по типу немецкого пистолета-пулемета».

Фото: sammler.ru

В ГАУ необходимость подобного типа ПП осознали еще раньше. С 25 февраля по 5 марта 1942 года на полигоне НИПСВО испытали первые образцы пистолетов-пулеметов, созданных уже с учетом опыта войны. Помимо семи экспериментальных отстреливали валовый ППШ и трофейный МП-40, влияние которого на отечественных конструкторов не прошло незамеченным для испытателей. В их отчете сказано: «Почти во всех образцах учтены конструктивные особенности немецкого образца MP-40, так, например: а) у всех опытных образцов спусковой механизм без одиночной стрельбы, боек жесткий, прицел с откидными щитками; б) кроме того, у ПП Дегтярева, Артакадемии 1 и 2-го образцов и Зайцева 2-го образца – откидные приклады, у двух образцов Артакадемии – фигурные предохранительные вырезы для ручки затвора и проч.».

Собственно, 2-й образец Артакадемии «в основном представляет собой конструкцию немецкого пистолета-пулемета MP-40 с упрощением конструкции отдельных узлов».

Схожую мысль высказал председатель комиссии по испытаниям новых пистолетов-пулеметов, инженер-майор Охотников на пленуме Арткома в июне 1942-го, что и было отмечено в протоколе:

«1. Тов. Горяинов.

Тов. Охотников заявил, что на сегодня идеальной можно считать немецкую систему – на чем основано такое заключение?

Тов. Охотников.

Не идеальной системой, а более полно отвечающей современным требованиям по отношению к оружию, потому что она сконструирована, как универсальное оружие».

К этому времени в конкурсе уже выделились два явных фаворита. Одним из них стал новый образец Г.С. Шпагина, проходивший испытания как ППШ-2. Вторым – разработка на тот момент еще никому не известного конструктора НИПСВО А. И. Судаева.

Финальные испытания ППШ-2 и будущего ППС прошли на стрелковом полигоне в июле 1942 года. По их итогам было отмечено: «Пистолет-пулемет Шпагина ППШ-2 по количеству задержек при стрельбе в условиях сильного загрязнения конкурсных испытаний не выдержал». Комиссия признала пистолет-пулемет конструкции Судаева лучшим из всех образцов, представленных на конкурс. Однако окончательное решение о принятии на вооружение нового образца оружия принималось не испытателями полигона, а на более высоких уровнях. И здесь у ППШ-2 нашелся весьма влиятельный сторонник – нарком вооружения Д. Ф. Устинов, написавший: «Пистолет-пулемет Шпагина комиссия признала не выдержавшим конкурсные испытания. С указанными выводами и заключением комиссии не согласен по следующим мотивам. Пистолет-пулемет Шпагина по боевым и эксплуатационным качествам, по мнению НКВ, не уступает пистолету-пулемету Судаева».

ГАУ КА в лице Н. Д. Яковлева не осталось в долгу, причем в качестве арбитра привлекли заместителя председателя Советов народных комиссаров Л. П. Берию, курировавшего в ГКО вопросы вооружения. Стоит отметить, что Лаврентий Павлович в таких не столь уж редких в годы войны случаях обычно пытался добиться от конфликтующих сторон выработки совместного решения. Но тут ни военные, ни производственники на компромисс идти не собирались.

Нарком вооружения Устинов самостоятельно принял решение о выпуске опытной серии ППШ-2 для войсковых испытаний. Парировать этот ход ГАУ смогло не сразу – мощности имевшихся у стрелкового отдела опытных производств были невелики да и загружены другими текущими проектами. В итоге первые серийные ППС изготовили на заводе № 828 НКМВ.

Однако одним заводом офицеры ГАУ не ограничились. Их внимание привлек блокадный Ленинград, где и в 1942-м продолжался выпуск ППД на Сестрорецком инструментальном заводе имени С. П. Воскова (бывший Сестрорецкий оружейный) и заводе № 209 Наркомсудпрома СССР (Электромеханический завод им. А. А. Кулакова). Хотя Сестрорецкий завод был частично эвакуирован, а № 209 загружен по основной номенклатуре – там производили слаботочные корабельные машины высокой сложности, включая шифровальные, уровень оснащения и кадров этих предприятий позволил выпускать даже не очень технологичный ППД в значимых объемах. Всего в 1941–1942 годах в Ленинграде изготовили 42 870 автоматов.

В конце 1942-го Алексея Ивановича Судаева командировали в осажденный город для развертывания выпуска пистолета-пулемета. Поначалу дело не заладилось. Хотя оба завода имели прекрасную кадровую и производственную базу, в силу их специализации ППД с его сложными фрезерными деталями оказался для них ближе, чем более простой, но требующий значительных работ со штамповкой ППС. К налаживанию производства пришлось привлекать еще одно ленинградское предприятие – артель «Примус». Обычно про нее вспоминают, когда хотят продемонстрировать, что ППС мог делаться буквально в любом сарае на коленке. На самом деле это было предприятие с серьезным оборудованием и опытными кадрами (переименованное в завод в 1944-м). Именно специалисты «Примуса» за два месяца освоили производство ППС и помогли со штамповкой и Сесторецкому, и считавшемуся в Ленинграде головным заводу № 209.

Единственной деталью, производство которой так и не смогли наладить в блокадном Ленинграде, стал нарезной ствол. По некоторым данным, нужное оборудование даже выслали в осажденный город, но самолет был сбит. Поэтому стволы все ленинградские ППС получали из Ижевска.

Изготовление нового оружия шло фактически на линии фронта. Согласно указаниям Арткома испытания в боевых условиях должны были пройти в частях Западного и Ленинградского фронтов, а также МВО и УРВО. В приказе особо подчеркивалось: «Судаевские образцы являются опытными (ППС имеют клеймо «ОП»). Поэтому пистолеты-пулеметы ППС, поданные на испытания в округа (в тыловые части), ни при каких обстоятельствах не должны попасть на фронт».

Но если для московских ППС этот приказ был выполнен, то для «блокадников» он запоздал. Последнюю «тыловую» проверку они прошли на ленинградском артполигоне в конце января 1943 года – к этому времени у завода № 209 имелось около двух тысяч готовых ППС. Уже с 16 февраля они начали поступать в части Ленинградского фронта – 42, 55 и 76-ю армии. Как правило, ППС выдавались в роты автоматчиков, танковые бригады и разведчикам. Новые «подарки» пришлись как нельзя кстати – войска Ленфронта в операции «Искра» прорывали блокаду. Как говорится в отчетах, испытания проводились в боевых условиях: «Автоматы были в бою при операции в направлении Мустолово и Арбузово», «Пистолет-пулемет Судаева имеет ряд преимуществ по сравнению с ППД и ППШ. Отмечены случаи, когда на поле боя ППД и ППД заменялись на ППС (засвидетельствовано зам. командира роты автоматчиков лейтенантом Стародумовым)», «Войсковые испытания проводились в боевых условиях во время атак в районе Мишкина и Чернышевка».

Можно достаточно уверенно сказать, что именно положительные отзывы с фронта послужили тому, что ГАУ КА уже в мае 1943-го, до окончания испытаний в тыловых частях рекомендовало принять ППС на вооружение.

20 мая 1943 года новый пистолет-пулемет запустили в валовое производство под обозначением «7,62 мм пистолет-пулемет системы Судаева образца 1943 года (ППС-43)».Он оставался на вооружении Красной армии до победы. С ним шли на штурм Рейхстага, высаживались в Порт-Артуре. Затем продолжил воевать по всему миру – от джунглей Вьетнама до африканских саванн. С ним идут в бой и сейчас.

Но война для него началась именно тогда – в февральских снегах под Ленинградом при прорыве блокады.

Перспективы БЛА представляются весьма широкими. В принципе не исключено их использование в качестве носителей некоторых видов ядерного оружия. Опыт имеется, хотя и не очень удачный.

В годы холодной войны военачальникам НАТО не давали покоя мысли не только о рвущихся к Ла-Маншу полчищах русских танков, которые предполагалось останавливать заложенными в спецколодцы аккурат под носом у мирных бюргеров ядерными фугасами. Еще одну многочисленную напасть – красные субмарины, которыми в представлении тех же военачальников кишели воды Мирового океана, предполагалось «глушить» разнообразными, подчас весьма необычными способами. Тут надо сделать ремарку, что и наши полководцы были мастаки на всякого рода противолодочные придумки. Например, РВСН готовились наносить удары и по тем районам на океанских просторах, где могли находиться вражеские атомные подводные лодки с баллистическими ракетами. Считалось, что боеголовки МБР, нещадно кипятя море, вполне могут уничтожать субмарины. Кажется, в США до этого не додумались.

“Минометчики Вьетконга накрыли маневрировавший у берега эсминец «Озборн», покорежив противолодочные ракеты ASROC в ядерном снаряжении ”

Однако вернемся к головной боли НАТО. Советский Союз действительно создал могучий подводный флот. По оценкам западных экспертов, к 1965 году СССР развернул 357 субмарин, из них 44 атомные. В последующем общий количественный показатель оставался более или менее стабильным, но доля АПЛ неуклонно росла. По официальным отечественным данным, представленным Генеральной Ассамблее ООН, на 1 июля 1988-го Советский Союз располагал 376 подлодками. А к моменту развала СССР у него имелось 58 ПЛАРБ, 113 многоцелевых ПЛА (в том числе с крылатыми ракетами) и 114 дизельных лодок, включая оснащенные крылатыми и баллистическими ракетами.

Ответом на этот постоянно совершенствуемый вызов Пентагон был озабочен со второй половины 50-х, а потому в США очень внимательно относились к формулированию тактико-технических требований к противолодочному оружию и соответствующим предложениям его разработчиков.

Мечта скупого адмирала

Фото: vertipedia.vtol.org

Фирма Gyrodyne предложила оригинальное решение на основе ранее созданного одноместного вертолета Rotorcycle. Беспилотный охотник за подводными лодками QH-50 представлял собой оснащенную аппаратурой телеуправления легкую (взлетная масса чуть более тысячи килограммов) модель соосной схемы с турбовальным двигателем. Предполагалось базирование на кораблях. Эта система противолодочного вооружения флота получила название Drone Antisubmarine Helicopter – DASH (аббревиатура перекликалась с английским dash, что можно перевести как рывок или порыв). Затея пришлась американским адмиралам по вкусу. Винтокрылый дрон позволял обходиться без больших корабельных ангаров. Кроме того, представлялась заманчивой идея отсутствия в данном случае затрат на подготовку и денежное содержание экипажей вертолетов. Ожидалась серьезная экономия средств с учетом возможности оснастить такими вертолетами значительное количество (более сотни) сохранившихся к 1960-м годам эсминцев старой постройки типа «Гиринг», «Карпентер» и «Аллен М. Самнер». Они модернизировались по программе FRAM (Fleet Rehabilitation and Modernization), имевшей прежде всего противолодочный профиль.

Стартовав с корабля, вертолет серийной модели QH-50С должен был с помощью радиолокации выводиться в заданный район и сбрасывать в намеченном квадрате 324-мм малогабаритную самонаводящуюся противолодочную торпеду Mk46 (или две Mk44). А в модификации QH-50D – и кое-что посолиднее: глубинную бомбу c ядерным зарядом W-44 мощностью 10 килотонн, являвшуюся вариантом боевой части корабельной противолодочной ракеты ASROC. Наиболее высокая вероятность поражения субмарины торпедами обеспечивалась при удалении вертолета от корабля на расстояние около 10 километров, а вообще боевой радиус действия составлял до 30 километров. Максимальная скорость «вертодрона» была около 150 километров в час, крейсерская – 90, практический потолок – до 5000 метров.

Ядерные потеряшки

Этой оригинальной машинкой янки могли бы гордиться, да только электронные мозги подвели. При эксплуатации оказалось, что система управления в части бортовой аппаратуры имеет привычку неожиданно отказывать в полете. А выпустили ДЭШ различных модификаций в 1962–1969 годах 755 штук. Из них около половины было потеряно – главным образом как раз из-за отказов электроники.

Фиаско с программой DASH привело к тому, что к 1970 году почти все такие дроны списали. Да и то сказать – рехнувшийся в боевой обстановке собственный беспилотный вертолет с ядерным зарядом под брюхом обещал превратить страшный сон какого-нибудь американского адмирала в еще более кошмарную явь. А командование ВМС США и так не избежало стрессов из-за инцидентов с ядерным оружием. В 1965 году в Тихом океане палубный штурмовик А-4 «Скайхок» с подвешенной ядерной бомбой выкатился с самолетоподъемника авианосца, бултыхнулся в воду и утонул вместе с летчиком. В 1967-м минометчики Вьетконга накрыли (уникальный случай!) неосмотрительно маневрировавший у берега эсминец «Озборн» (DD-846 Ozbourn), покорежив пару-тройку противолодочных ракет ASROC в ядерном снаряжении. Интересно, что «Озборн» также был оснащен системой DASH.

Флот решил отказаться от своенравной техники, оставив несколько ДЭШ для применения в качестве беспилотных разведчиков на кораблях у побережья Вьетнама. Два десятка таких дронов удалось втюхать Стране восходящего солнца, и японские военморы, не располагавшие, конечно, никаким ядерным оружием, проваландались с чудом заокеанской науки и техники до 1977 года. Стать альтернативой пилотируемым противолодочным вертолетам система DASH так и не смогла. Однако это не означает, что сама по себе идея себя изжила – видимо, просто обогнала свое время.

Российская школа кораблестроения в классе фрегат наиболее передовая. Наш «Горшков» – первый по степени соответствия боевому предназначению в условиях любых боевых действий. Индийский «Шивалик», созданный на основе российских подходов, – лидер среди «одноклассников» из развивающихся стран.

“Важнейшая задача фрегатов в российском флоте – борьба с надводными силами противника и нанесение ударов стратегическими ракетами «Калибр-НК» ”

Насчитывается более 30 типов фрегатов, все их проанализировать невозможно да и ненужно, поэтому «ВПК» оценивал наиболее современные корабли основных регионов – России, Европы (точнее – государств НАТО), стран Ближнего Востока и Индийского океана, Юго-Восточной Азии и Южной Америки. Рассматривались два варианта: действия кораблей в локальной войне против слабого в военно-морском отношении противника в интересах группировки ВВС и СВ, участие в крупномасштабной войне, в частности России против НАТО. В общем случае анализировалось решение основных задач, по которым сопоставляли участников рейтинга: уничтожение групп надводных кораблей и подводных лодок, отражение воздушного нападения, нанесение ударов по наземным объектам. Коэффициент значимости определял вероятность привлечения корабля к решению каждой задачи в военном конфликте. Все сопоставляемые фрегаты оценивались по общим критериям и показателям эффективности, в единых условиях, при которых производилось сопоставление боевых возможностей (подробнее – «Наши над «Горизонтом»).

От каждого по способностям

Фото: jakartagreater.com

Анализ свидетельствует: в наибольшей степени соответствует условиям вероятного боевого применения в возможных конфликтах современности российский «Адмирал Горшков» (проект 22350). Он лидирует с большим отрывом от ближайших конкурентов – германского «Сахсена» («Саксония») и испанского «Альваро де Базана». «Немец», мало уступая нашему в большой войне, в существенно меньшей мере соответствует условиям действий в ограниченных конфликтах. «Испанец», равно хорошо приспособленный и к локальным, и к масштабным сражениям, во втором случае все же проигрывает немецкой «Саксонии» и натовскому «Горизонту». Австралийский «Анзак» примерно равносилен «Альваро де Базану» на глобальном ТВД, но несколько слабее в ограниченном конфликте. Вывод: все наиболее передовые корабли – новейшие образцы европейских кораблестроительных школ. Но российская занимает среди них первое место.

За «европейцами» следуют китайский и индийский фрегаты. Занимая применительно к условиям локальной и крупномасштабной войны 7/6 (проект 054А) и 6/7 место («Шивалик»), они заметно оторвались от «одноклассников» из стран-соперниц. Заметим, что у обоих очевидно большое влияние российской корабельной школы. Более того, «Шивалик» по сути дела представляет модернизацию экспортного варианта российского проекта 11356, относящегося по отечественной классификации к сторожевикам. Сопоставляя показатели соответствия боевому предназначению этих двух фрегатов, можно заметить, что они примерно равноценны и отличаются незначительно.

Восьмое место занимает южнокорейский «Ульсан». Он лишь чуть отстает от «индийца» и «китайца» в крупномасштабной войне, однако существенно уступает в локальной. Этот фрегат строился исходя из предположения об ограниченных возможностях участия в боевых действиях второго типа.

Далее следуют корабли, являющиеся отчасти устаревшими фрегатами американской или европейской постройки 70–80-х годов, отчасти совместной с иностранными производителями или самостоятельной разработки. Их модернизировали на «родительских» верфях под требования флотов стран Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока.

Самостоятельно строили фрегаты на своих предприятиях по собственным проектам японцы и иранцы. Но их корабли этого класса устарели. А новые уже не строятся, поскольку они не в полной мере вписываются в концепции боевого применения флотов. Японцы подобно американцам отдают приоритет эсминцам, а иранцы сосредоточились на развитии легких сил, способных прежде всего эффективно бороться с надводными кораблями противника.

Пакистанский F-22 и саудовский «Эр-Рияд», бразильский «Нитерой», аргентинский «Альмиранте Браун» – новые (некоторые относительно) образцы совместной с иностранными производителями постройки. Из четырех бразильских фрегатов два построены в Англии на верфи «Воспер-Торникрофт» и два – у себя. Вся серия спроектирована в Великобритании под тактико-технические требования заказчика. Аргентинский «Альмиранте Браун» создан немцами под условия ВМС Аргентины на основе фрегатов типа МЕКО. Пакистан и Саудовская Аравия располагают образцами новейшей постройки. Первый строился в Китае, второй – в Западной Европе в соответствии с тактико-техническими требованиями заказчика.

Иностранные корабелы использовали экспортные варианты технических средств для комплектования фрегатов. Это сказалось на их боевых возможностях. При этом «Нитерой», «Альмиранте Браун» и «Эр-Рияд» существенно превосходит F-22 китайской постройки, что отражает общее технологическое отставание в недалеком прошлом китайского судпрома от более передового западноевропейского. Но материальная база КНР интенсивно развивается и, надо полагать, в скором будущем достигнет европейского уровня, а то и превзойдет его.

Далее следуют устаревшие фрегаты американской (турецкий тип G), итальянской (венесуэльский «Усовершенствованный Лупо») и нидерландской (чилийский «Якоб ван Хемскерк») постройки, модернизированные под заказчика. Все они по критерию соответствия предназначению сопоставимы с «Нитероем», «Альмиранте Брауном» и «Эр-Риядом». При этом «турок», «венесуэлец» и «чилиец» больше подходят для ведения боевых действий в крупномасштабной войне, чем в локальной. Это естественно, ведь в 70–80-е годы прошлого столетия они создавались для противодействия советскому ВМФ.

Школьные баталии

Как итог: основные группы фрегатов являются отражением прогресса кораблестроительных школ в данном классе. К наиболее передовым с полным правом следует отнести российскую. Ее представители – самый совершенный на сегодня фрегат «Адмирал Горшков», полностью основанный на наших технологиях и использующий технику РФ индийский «Шивалик». К этой же школе относится и китайский проекта 054А. Хотя он и спроектирован полностью в КНР, но опирается на российские подходы в этой области, использует системы, в частности средства ПВО, созданные на основе наших образцов, или лицензионные (порой и нелицензионные) копии отечественной техники.

Следом идет западноевропейская школа кораблестроения. Ее новейшие фрегаты, безусловно, превосходят в боевой эффективности все остальные корабли этого класса, уступая только «Горшкову». Экспортные варианты западноевропейских разработок, как сравнительно давней постройки, так и новые, проигрывают аналогичным версиям наших фрегатов, что подтверждает приоритет отечественной школы кораблестроения.

Относительно высокий уровень демонстрирует специфическая южнокорейская школа. Японский представитель не отражает возможностей военного судостроения Страны восходящего солнца, поскольку новых фрегатов в составе ее флота нет. Однако тот факт, что «Абукума» занимает достойное место в рейтинге, свидетельствует о хорошем потенциале. Этот вывод надо признать весьма тривиальным, если вспомнить японский флот Второй мировой, в частности суперлинкоры типа «Ямато» и крупнейший на тот момент авианосец «Синано».

На четвертую позицию следует поставить самую молодую – кораблестроительную школу КНР. Хотя чисто китайский фрегат – пакистанский F-22 занимает предпоследнее место в рейтинге.

Наконец, пятой среди кораблестроительных школ назовем иранскую, фрегат которой, построенный для своего флота, оказался на 18-м месте. Но в Исламской Республике эта отрасль по сути дела только формируется.

Главное – «Калибр»

Анализ свидетельствует о том, что наш «Горшков» отличается сбалансированностью вооружения: по всем боевым задачам он не опускается ниже третьего-четвертого места, имея явный приоритет ударных возможностей – здесь он первый. Это отвечает концепции, принятой в российском флоте: фрегаты – многоцелевые корабли, важнейшая задача которых – борьба с надводными силами противника и нанесение ударов стратегическими ракетами «Калибр-НК» по наземным целям.

Западноевропейские проекты направлены на решение задач ПЛО и ПВО и тут они первые. Но возможности наносить удары по надводным и наземным целям у них существенно меньшие. Это отражает роль и место фрегатов в системе флотов НАТО – преимущественно эскортных кораблей, предназначенных для действий в составе крупных соединений или самостоятельных в составе корабельных поисково-ударных групп в борьбе с подводными лодками в системе зональной ПЛО НАТО на Атлантическом ТВД. Аналогична ситуация с «японцами», которые создавались для зональной обороны побережья. Их возможности существенно меньше, чем «европейцев», поскольку это довольно старые корабли.

Фрегаты остальных стран характеризуются относительной сопоставимостью боевых возможностей по решению всего круга основных задач, поскольку почти во всех флотах они наиболее крупные боевые единицы, способные решать все основные задачи.

В заключение следует отметить, что среди всех рассмотренных кораблей только «Горшков» обладает возможностью наносить удары по наземным объектам в стратегической глубине как обычными высокоточными, так и ядерными ракетами. Фактически он встает в один ряд с американскими крейсерами и эсминцами УРО, оснащенными СКР «Томагавк».

Отклик на статью «Тени над «Томагавками»

Надо сосредоточиться на прикрытии позиционных районов

В статье Бориса Лозневого предлагается применение аэростатов для размещения на них боевых платформ со средствами борьбы с крылатыми ракетами (КР). В качестве главной задачи автором рассматривается противодействие быстрому глобальному удару США высокоточным оружием с неядерными боевыми частями по стратегическим ядерным силам (СЯС).

Полностью разделяем мнение о необходимости своевременного предупреждения о массовом применении потенциальным агрессором КР (полагая, что это прежде всего ядерные ракеты) в интересах своевременного принятия военно-политическим руководством России решения на адекватные ответные действия СЯС. Аргументы автора в пользу применения аэростатов для размещения средств обнаружения КР в полете, на наш взгляд, не вызывают сомнений. Но создание сплошного маловысотного радиолокационного поля по всему периметру России и даже только в арктических районах, на наш взгляд, потребовало бы в лучшем случае многих десятилетий и больших ресурсов. Нельзя ли применить ограниченное число аэростатов в интересах организации воздушно-космической обороны объектов СЯС в более сжатые сроки и в ограниченных масштабах, но с убедительным ожидаемым результатом? На наш взгляд, это вполне возможно.

Уже предлагалось («Серьезной угрозе адекватный ответ») развернуть локальные маловысотные радиолокационные полосы предупреждения вокруг позиционных районов ракетных дивизий, оснащенных стационарными ракетными комплексами. Как отмечает генерал-полковник В. И. Есин («ВПК», № 1, 2011), эти средства ответно-встречного удара – наиболее боеготовые СЯС, способные стартовать через десятки секунд после получения команды на пуск. В этих позиционных районах размещен основной ядерный потенциал РВСН, планируется развертывание перспективного «тяжелого» ракетного комплекса «Сармат», способного нести десять тонн полезной нагрузки, оснащенного эффективными средствами преодоления ПРО и обеспечивающего нанесение ударов с разных направлений, в том числе через Южный полюс. Указанные обстоятельства при попытке нанесения разоружающего удара обусловливают для агрессора необходимость первоочередного поражения ракетных комплексов именно в указанных районах.

Предупреждение об ударе по конкретному позиционному району должно обеспечиваться до выхода крылатых ракет к его границам за время, соизмеримое с требуемым для СПРН. Дальность обнаружения КР с аэростата значительно превзойдет аналогичные характеристики наземных радиолокационных станций, что ограничит потребности в технике. При последовательном прикрытии позиционных районов, начиная с наиболее важных, сдерживающий эффект проявится уже при применении единичных аэростатов и в дальнейшем будет последовательно нарастать. Поскольку позиционных районов со стационарными ракетными комплексами всего четыре, то можно ожидать, что предложенное решение позволит получить значительный стратегический результат при вполне посильных затратах и в относительно ограниченные сроки.

Сценарии военных действий, в которых целесообразность развертывания полос предупреждения проявляется наиболее убедительно, непосредственно вытекают из основных доктринальных положений. В 2000 году Концепцией национальной безопасности и Военной доктриной Российской Федерации одной из основ было объявлено ядерное сдерживание крупномасштабных военных конфликтов с применением обычных средств поражения. Оно предусматривало использование ЯО при отражении крупномасштабной агрессии: «…если все другие меры разрешения кризисной ситуации исчерпаны или оказались неэффективными»; «…в критических для национальной безопасности Российской Федерации ситуациях». В Военных доктринах Российской Федерации 2010 и 2014 годов в качестве условия применения ядерного оружия фиксируется угроза самому существованию государства в конфликте с применением обычных ВВТ.

В открытой печати специалистами анализируются различные варианты применения ЯО первыми. Главной особенностью считается ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ЯО как в количественном отношении, так и по энерговыделению.

Поэтому при дальнейшем анализе принимается, что первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны. Как отмечает А. А. Кокошин в книге «Проблемы обеспечения стратегической стабильности», теория и прикладные вопросы военной эскалации кризисов и конфликтов уже на протяжении нескольких десятилетий отрабатываются в США в масштабах, намного превосходящих то, что делалось и делается в этом плане в нашей стране. Хотя в американских политических кругах принято считать, что победа в ядерном противоборстве невозможна, в военных сферах допускается его прекращение только на благоприятных для США условиях.

Можно полагать, что весьма вероятной целью ограниченного удара противника будут тяжелые ракетные комплексы, расположенные в Сибири. Радиолокационное поле радиотехнических войск ВКС в этом регионе носит ярко выраженный очаговый характер. При ударах по позиционным районам ядерными малозаметными КР с северного направления в обход СПРН, без применения по другим объектам СЯС баллистических ракет противник может добиться внезапности и нанести группировке РВСН тяжелые потери. Наличие полос позволит своевременно вывести ракетные комплексы.

Стратегия вывода может быть реализована и при массированном ядерном нападении с комбинированным применением баллистических и крылатых ракет. При отсутствии полос предупреждения военно-политическое руководство Российской Федерации, имея информацию от СПРН об ударе баллистическими ракетами только по части позиционных районов, может испытывать затруднения относительно целесообразности использования МБР из остальных.

Вывод МБР из-под удара – необратимое решение и может осуществиться только по приказу высшего военно-политического руководства, что предполагает необходимость наличия у него информации от этих полос предупреждения наряду с данными СПРН. Форма ее представления, разумеется, подлежит обсуждению, но то, что она должна быть в распоряжении Верховного главнокомандования, вытекает из доктринальных положений.

Таким образом, локальные маловысотные радиолокационные полосы предупреждения об ударах КР – важный элемент системы разведки и предупреждения о воздушно-космическом нападении как подсистемы ВКО. Реализация предложений Бориса Лозневого относительно применения средств РЭБ усилит результирующий эффект использования аэростатов. Вопросы поражения и подавления КР остаются за рамками данного обсуждения.

Мы, ограничиваясь анализом возможностей решения информационной задачи в интересах стационарных ракетных комплексов, полагаем, что она может рассматриваться как первоочередное направление использования аэростатов. Далее возможно наращивание их применения в интересах как СЯС, так и сил общего назначения.

Отклик на статью «Советские крестоносцы»

Современные противотанковые боеприпасы требуют новых методов борьбы с ними

В 1982 году из зоны арабо-израильского конфликта в Советский Союз был доставлен американский танк М48А3. Сотрудники НИИ стали, изучив НДЗ этого танка, переняли его концепцию создания, что позволило сократить время на разработку отечественных НДЗ и ВДЗ. При этом были полностью использованы конструктивные особенности плоского элемента динамической защиты (ЭДЗ), а также его размещение в контейнере, изготовленном из листовой стали.

В последнее время произошло изменение форм боевых действий против бронетанковых подразделений. Это стало возможным благодаря созданию разведывательно-ударных боевых систем, которые могут поражать технику в глубине обороны противника. Соответственно должна быть уточнена роль динамической защиты.

Беззащитные «Абрамсы»

“Для групповой защиты могут быть использованы ЗРК «Тор-М1», «Стрела-10М3». Но могут ли эти комплексы прикрыть танки от дальнобойных управляемых боеприпасов? ”

Модернизация «Абрамсов» привела к созданию варианта М1А2 SEP, в котором традиционная ДЗ заменена установкой на нем комплекса активной защиты (КАЗ). Американцы сочли, что лобовая многослойная защита башни данного танка не пробивается советскими БПС, а вот российских ПТУР – «Корнетов» и «Хризантем» стоит опасаться куда больше. Но главная причина отказа от установки ДЗ на М1А2 SEP – большая масса ВВ, содержащаяся в основных кумулятивных зарядах тандемных БЧ «Корнета» и «Хризантемы»: пять и шесть килограммов. Попадание этих ракет в лоб башни, оснащенной ДЗ, после их срабатывания вызовет образование мощного осколочного потока, выводящего из строя приборы наблюдения и прицеливания. Поэтому американцы решили расправляться с «Корнетом» и «Хризантемой» на траектории подлета, на безопасном расстоянии.

НДЗ и ВДЗ, установленные на российских танках, – результат неэффективного варианта развития, они способны противостоять только старым кумулятивным боеприпасам, имеющим один заряд.

Описываемые в статье ЭДЗ 4С20 входят в состав НДЗ и ВДЗ, жизненный цикл которых составил девять и семь лет соответственно. Конец цикла обусловлен появлением в 1992 году в ведущих странах НАТО ПТУР с тандемными БЧ: TOW2A, 2B, Hellfire (США), Milan2T, Hot 2T (Франция, ФРГ).

С помощью имитационного моделирования и экспериментальных исследований осуществлен обстрел танков Т-72, Т-90С, оснащенных НДЗ и ВДЗ, ракетами с тандемными БЧ по наиболее защищенным лобовым зонам. В результате получена вероятность поражения этих бронемашин равная 0,75–0,80 по критерию «потеря огня» или «потеря хода». Допущенные ошибки при создании НДЗ и ВДЗ явились основанием низкой эффективности НДЗ и ВДЗ, установленных на танках Т-72 и Т-90С.

Длина имеет значение

То, что эффективность ЭДЗ определяется его длиной в плоскости взаимодействия с кумулятивной струей или с бронебойным подкалиберным снарядом (БПС), оказалось непостижимым для специалистов НИИ стали. По этой причине бездоказательно сформулирован тезис о превосходстве ЭДЗ 4С20 над ЭДЗ, установленной на лобовых деталях израильского танка М48А3. Не берется в расчет то, что установленные на лобовых фрагментах этого танка ЭДЗ длиной 500 миллиметров не преодолеваются не только старыми кумулятивными боеприпасами с одной БЧ, но и тандемными БЧ при попадании в верхнюю половину контейнера с ЭДЗ.

Испытания статическими подрывами наглядно показывают, что после подрыва предзаряда отсек, в котором он находился, разлетается на осколки. Кумулятивная струя предзаряда вызывает детонацию ВВ в ЭДЗ, после чего стальная крышка контейнера защиты покидает траекторию движения ракеты. При этом не происходит соударения с кумулятивной струей основного заряда БЧ. Получается, контейнер ДЗ длиной 250 миллиметров всегда преодолевается ракетами «Инвар», «Метис», «Удар», «Хризантема», «Корнет». Такая ситуация возникла благодаря несовершенным ТТЗ Главного ракетно-артиллерийского управления (ГРАУ), которое не обратило внимания на то, что на лобовых, наиболее защищенных зонах трофейного танка устанавливались контейнеры НДЗ длиной 500 миллиметров, обладающие более высокой эффективностью. После попадания ракеты в верхнюю половину контейнера ДЗ длиной 500 миллиметров и срабатывания предзаряда стальная крышка будет смещать или деформировать канал для прохождения кумулятивной струи основного заряда. Экспериментально установлено, что за такой ДЗ сохранившаяся часть кумулятивной струи основного заряда ракеты «Инвар» пробивает броню не более 100 миллиметров. Напомним, что бронепробиваемость основного заряда этой БЧ составляет 700 миллиметров.

Подобная картина наблюдается и при стрельбе по ВДЗ. Ее отличие заключается в том, что контейнер размерами 500х260х70 имеет четыре гнезда, отделенных друг от друга стальными перегородками, и в них размещаются по два ЭДЗ 4С20. Сверху на контейнере крепится 15-мм бронеплита из стали высокой твердости. В целом процессы взаимодействия боеприпасов с ВДЗ происходят подобно как с НДЗ. Разница заключается лишь в том, что ЭДЗ 4С20 при взаимодействии с БПС детонирует от потока осколков, выбиваемых головной частью снаряда.

В 1993 году в НИИ стали была создана тандемная динамическая защита «Реликт», предназначенная для борьбы с тандемными БЧ. Одновременно отмечалось, что аналогов «Реликту» нет. Но еще в 1992 году в польском военном институте технологий вооружений для танка Т-72 была разработана противотандемная динамическая защита ERAWA-2, первый ряд ВВ которой нейтрализует действие предзаряда, второй – основного заряда тандемной БЧ. В таких условиях все отечественные ракеты ПТРК «Аркан», «Инвар», «Зенит», «Конкурс-М», «Метис-М», «Атака», «Вихрь-М», «Корнет», «Хризантема» неспособны преодолевать тандемную ДЗ.

Для преодоления подобной ДЗ необходимо создать тандемную БЧ с отстреливаемым предзарядом, имеющим бронепробиваемость не менее 400 миллиметров для надежного инициирования первого и второго ряда ВВ тандемной ДЗ.

Таким образом, настала пора серьезно разобраться в массогабаритных и других конструктивных особенностях ЭДЗ для их установки на перспективных бронемашинах и другой военной технике.

Группа под прикрытием

Основные положения новой методологии танкостроения, учитывающей современные формы боевых действий и использование НАТО высокоэффективных противотанковых средств (ПТС), были сформулированы академиком ОАО «НИИ стали» Валерием Григоряном. Он установил, что в условиях превосходства поражающего действия зарубежных ПТС над защитой наших танков нельзя обеспечить их надежную выживаемость в боевых условиях. Академик считает, что помимо собственной защиты танков (ДЗ, броня, КАЗ) необходимо создать групповую и коллективную, в качестве которых могут быть использованы ЗРК малой и средней дальности.

В новых условиях по наступающей танковой бригаде наносится радиоэлектронный удар, после которого она становится «глухой», «слепой», «немой». Затем следует огневой удар, осуществляемый оперативно-тактическими ракетами, снарядами РСЗО, авиационными боеприпасами, головные части которых снаряжены самонаводящимися или самоприцеливающимися элементами.

Боеспособность перспективного танка должна обеспечиваться групповой и коллективной защитой. Могут быть использованы ЗРК «Тор-М1», «Стрела-10М3», «Оса-АКМ», а для усиления групповой защиты – ЗРК средней дальности. Но готовы ли эти комплексы прикрыть не только от носителей ПТС (самолетов и вертолетов), но и от дальнобойных малогабаритных управляемых боеприпасов?

Групповой защите танковых подразделений уделялось внимание еще в советские времена. Тогда были созданы ЗРК «Стрела-10М3» и «Оса-АКМ» малой дальности, предназначенные для защиты мотострелковых подразделений на марше и в различных видах боя. Эти комплексы осуществляли поражение истребителей и вертолетов, находящихся в ближней зоне. Но к настоящему времени авиационные самонаводящиеся ПТС стали обладать повышенной дальностью действия, что позволило их носителям не входить в зону поражения ЗРК. В этом случае ЗРК «Стрела-10М3» и «Оса-АКМ» окажутся неспособными бороться с многими дальнобойными малогабаритными противотанковыми боеприпасами. Такая ситуация требует пересмотра создания ЗРК ближнего действия для борьбы с новыми дальнобойными боеприпасами. В США уделяется большое внимание разработке дальнобойных ПТУР. Так, в 2016 году на вооружение американских самолетов и вертолетов будет принята ПТУР четвертого поколения JAGM. Максимальная дальность стрельбы составит 16 километров для вертолетов и 28 километров для самолетов. JAGM будет оснащена трехрежимной ГСН, которая обеспечит возможность радиолокационного, инфракрасного или полуактивного лазерного наведения на цель. На ракете установлена тандемная БЧ с бронепробиваемостью 1200 миллиметров.

С вооружением нашего флота гиперзвуковыми ПКР даже малый ракетный крейсер станет представлять смертельную угрозу любым корабельным соединениям США, включая авианосные.

Появление серийной гиперзвуковой ракеты означает революцию в военно-морском искусстве: относительный паритет в системе наступление-оборона изменится, потенциал средств нападения радикально превысит возможности обороны.

“У американской авианосной группы нет шансов в бою с российским крейсером, оснащенным ПКР «Циркон» ”

Вести об успешных испытаниях новейшей российской гиперзвуковой ракеты серьезно обеспокоили военное руководство США. Там, судя по сообщениям СМИ, решили в пожарном порядке вырабатывать меры противодействия. У нас этому событию должного внимания не уделили. Между тем ввод в состав вооружения этой ракеты станет переворотом в военном кораблестроении, существенно изменит соотношение сил на морских и океанских ТВД, сразу выведет в разряд устаревших образцы, пока еще считающиеся вполне современными.

НПО машиностроения ведет уникальную разработку как минимум с 2011 года («Циркон», в пяти Махах от цели»). В открытых источниках достаточно полно для столь перспективного и соответственно закрытого проекта представлена научно-производственная кооперация предприятий и НИУ, привлеченных к его созданию. Но ТТХ ракеты показаны весьма скупо. Известно по сути только две: скорость, которая оценивается с хорошей точностью 5–6 Маха (скоростей звука в приземном слое атмосферы) и весьма приблизительная вероятная дальность 800–1000 километров. Правда, доступны и некоторые другие важные данные, с опорой на которые можно приблизительно оценить остальные характеристики.

На боевых кораблях «Циркон» будет применяться из универсальной пусковой установки вертикального пуска 3С-14, унифицированной для «Калибров» и «Ониксов». Ракета должна быть двухступенчатой. Стартовая ступень – твердотопливный двигатель. В качестве маршевого может быть только ПВРД (прямоточный воздушно-реактивный двигатель). Основными носителями «Цирконов» рассматриваются тяжелые атомные ракетные крейсеры (ТАРКР) проектов 11442 и 11442М, а также перспективная атомная подводная лодка с крылатыми ракетами (ПЛАРК) 5-го поколения «Хаски». По неподтвержденным данным, рассматривается создание экспортного варианта – «БраМос-II», модель которой была представлена на выставке DefExpo 2014 в феврале 2014-го.

Коллаж Андрея Седых

В начале этого года прошли первые успешные летные испытания ракеты с наземной ПУ. Предполагается, что примут на вооружение с началом поставки на корабли ВМФ РФ еще до конца десятилетия.

Что можно вытянуть из этих данных? Из предположения о размещении в унифицированной ПУ для «Калибров» и «Ониксов» делаем заключение о габаритах и, в частности, о том, что энергетика ГСН «Циркон» не может существенно превышать аналогичные показатели двух упомянутых ракет, то есть составляет 50–80 километров в зависимости от эффективной площади рассеивания (ЭПР) цели. Боевая часть оперативно-тактической ракеты, предназначенной для поражения крупных надводных кораблей, не может быть маленькой. С учетом открытых данных о весе БЧ «Оникса» и «Калибра» ее можно оценить в 250–300 килограммов.

Траектория полета ракеты на гиперзвуке при вероятной дальности 800–1000 километров может быть на основной части маршрута только высотной. Предположительно 30 000 метров, а то и выше. Так достигается большая дальность гиперзвукового полета и существенно снижается эффективность самых современных ЗРК. На конечном участке ракета, вероятно, выполнит противозенитное маневрирование, в частности со снижением на предельно малые высоты.

В системе управления ракеты и ее ГСН, вероятно, будут заложены алгоритмы, позволяющие ей автономно выявить местоположение главной цели в ордере противника. Форма ракеты (судя по модели) выполнена с учетом стелс-технологий. Это означает, что ее ЭПР может быть порядка 0,001 квадратного метра. Дальность обнаружения «Циркона» наиболее мощными РЛС иностранных надводных кораблей и самолетов РЛД – 90–120 километров в свободном пространстве.

Устаревающий «Стандарт»

Этих данных достаточно, чтобы оценить возможности наиболее современной и мощной системы ПВО американских крейсеров типа «Тикондерога» и эсминцев УРО типа «Орли Берк» на основе БИУС «Иджис» с наиболее современными ЗУР «Стандарт-6». Эта ракета (полное наименование RIM-174 SM-6 ERAM) принята на вооружение ВМС США в 2013 году. Основным отличием от предшествующих версий «Стандарта» является применение активной радиолокационной ГСН, что позволяет эффективно поражать цели – «выстрелил и забыл» – без сопровождения стрельбовой РЛС корабля-носителя. Это существенно повышает эффективность ее применения по низколетящим целям, в частности за горизонтом, и позволяет работать по данным внешнего целеуказания, например самолета ДРЛО. При стартовом весе 1500 килограммов «Стандарт-6» бьет на 240 километров, максимальная высота поражения воздушных целей – 33 километра. Скорость полета ракеты – 3,5 М, приблизительно 1000 метров в секунду. Максимальная перегрузка при маневрировании – около 50 единиц. Боевая часть кинетическая (для баллистических целей) или осколочная (для аэродинамических) весом 125 килограммов – вдвое больше, чем в предыдущих сериях ракет. Максимальная скорость аэродинамических целей оценивается в пределах 800 метров в секунду. Вероятность поразить такую цель одной ракетой в полигонных условиях определена в 0,95.

Сопоставление ТТХ «Циркона» и «Стандарта-6» показывает, что наша ракета попадает на границу зоны действия американской ЗУР по высоте и почти вдвое превосходит допустимую для нее максимальную скорость аэродинамических целей – 1500 против 800 метров в секунду. Вывод: поразить нашу «ласточку» американский «Стандарт-6» не может. Однако это не значит, что по гиперзвуковым «Цирконам» не будут стрелять. Система «Иджис» способна обнаружить такую скоростную цель и выдать целеуказание на стрельбу – в ней предусмотрена возможность решения задач ПРО и даже борьбы со спутниками, скорость которых намного выше, чем у ПКР «Циркон». Поэтому стрельба будет вестись. Остается оценить вероятность поражения нашей ракеты американской ЗУР.

Надо заметить, что приводимые в ТТХ ЗУР вероятности поражения обычно даются для полигонных условий. То есть когда цель не маневрирует и движется со скоростью, оптимальной для того, чтобы в нее попасть. В реальных боевых действиях вероятность поражения, как правило, существенно ниже. Связано это с особенностями процесса наведения ЗУР, которые определяют указанные ограничения на допустимую скорость маневрирующей цели и высоту ее поражения. Вдаваться в эти подробности не будем. Важно отметить, что на вероятность поражения ЗУР «Стандарт-6» маневрирующей аэродинамической цели будут влиять дальность обнаружения активной ГСН и точность выхода ракеты в точку захвата цели, допустимая перегрузка ракеты при маневрировании и плотность атмосферы, а также ошибки в месте определения и элементов движения цели по данным РЛС целеуказания и БИУС.

Все эти факторы определяют главное – сможет ли ЗУР «выбрать» с учетом маневрирования цели величину промаха до уровня, при котором боевая часть способна ее поразить.

Открытых данных о дальности действия активной ГСН ЗУР «Стандарт-6» нет. Однако исходя из массогабаритных характеристик ракеты можно предполагать, что истребитель с ЭПР около пяти квадратных метров она сможет увидеть в пределах 15–20 километров. Соответственно по цели с ЭПР 0,001 квадратного метра – ракете «Циркон» – дальность действия ГСН «Стандарт-6» не превышает два-три километра. Стрельба при отражении атакующих ПКР будет вестись, естественно, на встречных курсах. То есть скорость сближения ракет составит около 2300–2500 метров в секунду. На выполнение маневра сближения у ЗУР остается менее одной секунды с момента обнаружения цели. Возможности сокращения величины промаха ничтожны. Особенно если речь идет о перехвате на предельных высотах – около 30 километров, где разреженная атмосфера существенно сокращает возможности маневра ЗУР. Фактически ЗУР «Стандарт-6» для успешного поражения такой цели, как «Циркон», должна быть выведена к ней с ошибкой, не превышающей зону поражения ее боевой части – 8–10 метров.

Топим авианосцы

Расчеты, выполненные с учетом указанных факторов, показывают, что вероятность поражения ракеты «Циркон» одной ЗУР «Стандарт-6» вряд ли превысит 0,02–0,03 при самых благоприятных условиях и целеуказании непосредственно с носителя ЗУР. При стрельбе по данным внешнего целеуказания, например самолета ДРЛО или другого корабля, с учетом ошибок в определении взаимного местоположения, а также времени задержки на обмен информацией ошибка в выводе ЗУР к цели будет больше, а вероятность ее поражения меньше, причем весьма существенно – до 0,005–0,012. В целом можно констатировать, что у «Стандарта-6» – самой эффективной ЗУР западного мира, мизерные возможности поражения «Циркона».

Коллаж Андрея Седых

Мне могут возразить: американцы с крейсера типа «Тикондерога» поразили спутник, летящий со скоростью 27 000 километров в час на высоте около 240 километров. Но он не маневрировал и его положение определили с исключительно высокой точностью после длительного наблюдения, что позволило вывести ракету ПРО к цели без промаха. Таких возможностей при отражении атаки «Циркона» у обороняющейся стороны не будет, к тому же ПКР начнет маневрировать.

Оценим возможности поражения нашей ПКР средствами ПВО крейсера типа «Тикондерога» или эсминца УРО типа «Орли Берк». Прежде всего необходимо отметить, что дальность обнаружения «Циркона» РЛС обзора воздушного пространства этих кораблей можно оценить в пределах 90–120 километров. То есть время подхода ПКР к рубежу выполнения задачи с момента ее появления на локаторе противника не превысит 1,5 минуты. У замкнутого контура ПВО системы «Иджис» на все про все 30–35 секунд. С двух УВП Mk41 реально выпустить не более четырех ЗУР, способных потенциально с учетом оставшегося времени сблизиться с атакующей целью и поразить ее – вероятность поражения «Циркона» основным комплексом ПВО крейсера или эсминца УРО составит не более 0,08–0,12. Возможности ЗАК самообороны корабля – «Вулкан-Фаланкс» в данном случае пренебрежимо малы.

Соответственно два таких корабля даже при полноценном использовании своих средств ПВО против одной ПКР «Циркон» дают вероятность ее уничтожения 0,16–0,23. То есть КУГ из двух крейсеров или эсминцев УРО имеют мало шансов уничтожить даже одиночную ракету «Циркон».

Остаются средства РЭБ. Это активные уводящие и пассивные помехи. Для их постановки времени с момента обнаружения ПКР или работы их ГСН достаточно. Комплексное применение помех может сорвать наведение ракеты на цель с приличной вероятностью, которую с учетом работного времени системы РЭБ корабля можно оценить в 0,3–0,5.

Однако при стрельбе по групповой цели высока вероятность захвата ГСН ПКР другой цели в ордере. Подобно тому, как в боевых действиях у Фолклендов английский авианосец смог, поставив пассивные помехи, отвести идущую на него ПКР «Экзосет». Ее ГСН, потеряв эту цель, захватила контейнеровоз «Атлантик конвейерз», который после поражения ракетой затонул. При скорости «Циркона» другому кораблю ордера, который захватит ГСН ПКР, просто не хватит времени на эффективное применение средств РЭБ.

Из этих оценок вытекает, что залп даже двумя ракетами «Циркон» по КУГ в составе двух крейсеров типа «Тикондерога» или эсминцев УРО типа «Орли Берк» с вероятностью 0,7–0,8 приведет к выводу из строя или потоплению как минимум одного из кораблей КУГ. Четырехракетный залп практически гарантированно позволит уничтожить оба корабля. Поскольку дальность стрельбы «Циркона» почти вдвое больше, чем у ПКР «Томагавк» (около 500 км), шансов у американской КУГ выиграть бой с нашим крейсером, оснащенным ПКР «Циркон», нет никаких. Даже при превосходстве американцев в системах разведки и наблюдения.

Немногим лучше для американского флота и ситуация, когда КУГ РФ во главе с крейсером, оснащенным ПКР «Циркон», противостоит авианосная ударная группа (АУГ). Боевой радиус палубных штурмовиков при действиях группами 30–40 машин не превышает 600–800 километров. Это означает, что для АУГ нанести упреждающий удар по нашему корабельному соединению крупными силами, способными пробить ПВО, будет весьма проблематично. Удары малыми группами палубной авиации – парами и звеньями, способными действовать на удалении до 2000 километров с дозаправкой в воздухе, против нашей КУГ с современными многоканальными ЗРК будут малоэффективны.

Выход же нашей КУГ для залпа и пуск 15–16 ПКР «Циркон» для АУГ будет фатальным. Вероятность вывода из строя или потопления авианосца составит 0,8–0,85 с уничтожением двух-трех кораблей охранения. То есть АУГ таким залпом будет гарантированно разгромлена. По открытым данным, на крейсерах проекта 1144 после модернизации должно быть размещено УВП 3С-14 на 80 ячеек. С таким боекомплектом ПКР «Циркон» наш крейсер может разгромить до трех АУГ США.

Однако никто не помешает в перспективе разместить ПКР «Циркон» и на фрегатах, и на малых ракетных кораблях, которые, как известно, имеют соответственно по 16 и 8 ячеек для КР «Калибр» и «Оникс». Это резко повысит их боевые возможности, сделает серьезным противником даже для авианосных групп.

Отметим, что и в США интенсивно разрабатывают гиперзвуковые СВН. Но основные усилия американцы направили на создание гиперзвуковых ракет стратегического назначения. Данных о разработке в США противокорабельных гиперзвуковых ракет, подобных «Циркону», пока нет, по крайней мере в открытом доступе. Поэтому можно предполагать, что превосходство РФ в этой сфере продержится довольно долго – до 10 и более лет. Вопрос, как мы им воспользуемся? Сможем ли в короткие сроки насытить флот достаточным количеством этих ПКР? При жалком состоянии экономики и секвестре гособоронзаказа – вряд ли.

Появление серийной гиперзвуковой ракеты потребует выработки новых способов и форм ведения борьбы на море, в частности по уничтожению надводных сил противника и обеспечению боевой устойчивости своих. Для адекватного наращивания потенциала средств ПВО кораблей, вероятно, необходим пересмотр концептуальных основ построения таких систем. На это потребуется время – не менее 10–15 лет.

В октябре 1961 года в 642-м гвардейском авиационном полку истребителей-бомбардировщиков Одесского военного округа (аэродром Мартыновка в Николаевской области) завершились войсковые испытания созданного в ОКБ Павла Сухого самолета Су-7Б.

Сверхзвуковой (максимальная скорость – 2150–2200 км/ч) истребитель-бомбардировщик, разработанный на основе не получившего широкого распространения фронтового истребителя Су-7 (без литеры после цифры), был официально принят на вооружение еще в начале года. Спешка объяснялась, наверное, тем, что советским ВВС позарез была нужна машина, призванная заменить использовавшиеся в данном качестве «эрзацы» – дозвуковые истребители МиГ-15бис и МиГ-17Ф.

“Су-7Б на долгое время стал главным ударным комплексом фронтовой авиации ”

Су-7Б в разных модификациях на весьма продолжительное время стал главным ударным комплексом отечественной фронтовой авиации, сразу же потеснив «одноклассника» – сверхзвуковой бомбардировщик Як-28, уже не говоря об устаревшем Ил-28. К 1965 году в боевом составе ВВС СССР числилось 450 Су-7Б, самолетов Як-28 в ударно-бомбардировочном варианте было построено около 350. Всего же истребителей-бомбардировщиков Су-7Б, Су-7БМ, Су-7БМК и Су-7БКЛ выпустили 1342 штуки. Плюс 365 учебно-тренировочных «спарок» Су-7У.

Новые «сушка» и Як рассматривались в первую очередь как носители тактического ядерного оружия. Су-7Б оснащался размещаемой на внешней подвеске компактной специальной авиабомбой 8У69 («244Н») мощностью 5 килотонн и массой около 500 килограммов, а Як-28 (как и Ил-28) – гораздо более тяжелой (1200 кг) и требующей внешнего обогрева 30-килотонной РДС-4 на внутрифюзеляжной подвеске.

Для применения ядерного оружия Су-7Б был снабжен электромеханическим прибором для бомбометания с кабрирования ПБК-1, автоматически определявшим момент сброса, предусматриваемого на скорости 1000–1050 километров в час при маневре с резким набором высоты от малой до 3500–4000 метров. Су-7Б задействовались в полигонных испытаниях авиационных ядерных боеприпасов.

Фото: google.com

В последующем ядерный арсенал Су-7Б пополнили спецбомбы РН-24 и, наконец, РН-28, «миниатюризированные» до массы 250 килограммов. Однако ядерным оружием арсенал не ограничивался: вдобавок к двум встроенным 30-мм пушкам НР-30 «универсального» калибра, оптимизированного для поражения как воздушных, так и наземных целей, в том числе легкобронированных, «сушка» несла довольно разнообразное обычное подвесное вооружение. Его варианты для усовершенствованной модификации Су-7БКЛ с колесно-лыжным шасси и увеличенным до шести (против прежних четырех) числом точек подвески включали 160 57-мм неуправляемых ракет С-5 в четырех 32- и двух 16-зарядных блоках, 42 134-мм НУР С-3К в шести семизарядных пусковых консолях, шесть тяжелых 240-мм НУР С-24, четыре 500-килограммовые и две 250-килограммовые авиабомбы или шесть 100–250-килограммовых, напалмовые баки и т. д. По сведениям зарубежных источников, истребители Су-7Б могли вооружаться и управляемыми ракетами класса «воздух-воздух» Р-3С с инфракрасной головкой самонаведения. Ближе к закату своей карьеры Су-7Б получили подвесные станции радиоэлектронной борьбы.

Простой по устройству, но не самый легкий в пилотировании Су-7Б удостоился среди личного состава ВВС шуток типа «Хвост и крылья на трубе – это «сушка»-семь и «бе». Хотя правды ради нужно сказать, что «крылатыми трубами» были и МиГ-21, и Су-9, и Су-11. Иностранные эксперты давали Су-7Б разные оценки. Так, автор Air Warfare in the Missile Age («Воздушная война в ракетную эпоху») американец Лон Нордин отмечал: «Су-7Б был разработан как средство доставки на сверхзвуковой скорости тактического ядерного оружия и в силу этого обладал скромным боевым радиусом при максимальной нагрузке обычными боеприпасами». Максимальная масса боевой нагрузки (2000–2500 кг) в последнем случае уступала таковой у ряда западных тактических истребителей того времени. Так, существенно более легкий, чем Су-7Б и его модификации, американский F-5A Freedom Fighter поднимал 2812 килограммов ракетно-бомбовой нагрузки, превосходя в этом даже усовершенствованные модели «сушки» на 312 килограммов. Но вражеский самолет значительно проигрывал нашему в максимальной скорости на большой высоте – более чем на 600–700 километрах в час, хотя для истребителей-бомбардировщиков это не столь существенно.

Серьезными недостатками Су-7Б были, пожалуй, его невсепогодность и невозможность эффективного боевого применения ночью.

Впрочем, многие западные эксперты неизменно подчеркивали прочность конструкции Су-7Б, его надежность и хорошие летно-тактические характеристики на малых высотах. Плюс сравнительно невысокую стоимость – это сыграло свою роль при довольно успешном выходе Су-7Б на международный рынок военной авиатехники (конечно, некоторые государства, оцениваемые Москвой как симпатизанты, получили эти самолеты на чрезвычайно льготных условиях или с учетом последующего списания долга и вовсе бесплатно).

В результате использования в локальных войнах Су-7Б стал настоящим «фронтовиком». Его применяли в боевых действиях ВВС Египта, Сирии, Ирака, Алжира, Индии и Афганистана. В эти страны, а также во Вьетнам, КНДР и Южный Йемен он поставлялся в коммерческом варианте Су-7БМК, на котором отсутствовало оборудование, позволявшее использовать машину в качестве носителя ядерных бомб. Зато летчики Войска польского и Чехословацкой народной армии на своих Су-7БМ и Су-7БКЛ знали, что делать в случае третьей мировой. Имелась в виду возможность передачи странам Варшавского договора тактического ядерного оружия под советским контролем (подробнее – «Ядерное братство»). Су-7Б получили также ВВС Румынии и Венгрии, но предусматривалось ли их применение в особо ударном варианте – неизвестно.

Передав служебную эстафету своей глубокой модификации с изменяемой стреловидностью крыла Су-17 (в это семейство входят также экспортные Су-20 и Су-22), ветеран Су-7Б оставался – уже конечно, меньшим числом – в боевом строю ВВС СССР до 1989 года, малость не дожив до распада Советского Союза. Это, безусловно, была этапная машина, оставившая яркий след в истории отечественной авиации.